Русалочка, не слушаясь отливов, дни и годы проводила у того берега, не в силах оставить место свидания и не умея выйти на сушу. Ей казалось, что какая-то другая женщина, притворившись спасительницей её принца, может стать его невестой. Что все обманывают её – бабушка, отец и даже сёстры. Время идёт, а принц где-то там, и это неправильно, безнадёжно, и ведьма задерживает обещанные за голос ножки.
Берег вскоре оживился фотографами, съёмочными группами, журналистами и просто любопытными. Обычно Русалочка успевала от них спрятаться, но сопровождавший их шум и яркий свет мучили её. Она терпела. До того самого дня, когда услышала, что принц женится (в одной из европейских королевских фамилий как раз готовилась помолвка наследника, что не могло не волновать журналистский люд).
Много дней плакала Русалочка, завидуя подруге, которую всё же любил принц, и понимая, что никогда ничего в её собственной жизни не изменится – и плыла к одинокому острову, чтобы стать там пеной морской, а лучше – сухим солнечным лучом.
На том же острове, позволяя холодному прибою размачивать кроссовки, проводил депрессивные часы отставший от братии журналист, тайный поэт. Мучился ненужностью поэзии и необходимостью журналистики, невозможностью поэзии и неотвратимостью журналистики.
Не заметив, что это совсем другой принц (Русалочка ведь не часто видела мужчин с близкого расстояния, точнее – второй раз), прильнула к нему и спросила: ведь это ложь, что он женится? Поэт не услышал, потому что у неё не было голоса, но осторожно обнял русалочку. Не удивлялся, молчал.
Три дня провели вместе. Она – радуясь возвращению жениха, он – радуясь знаку, которого втайне ждал. Рано ему жевать лежащую в кармане таблетку и идти под волну. Все три дня небо было серым, не показывалось солнце, не показывалась луна. Вокруг колыхалась вода, мокрыми вопросительными взглядами в глаза. Потом Русалочка, устав дышать воздухом, нырнула в глубину и течение унесло её домой. Она была очень рада, что в её жизни случилась настоящая разделённая любовь – теперь могла считать себя счастливой, смотреть свысока на рыб и с пониманием – на влюблённых весенних дельфинов. Теперь и ей было, что забывать.
Поэт