Освещения на платформе не было никакого – лишь ряд тусклых лампочек толстыми светляками разместился вдоль путей. Гул, который, я думала, стоял только у меня в ушах, усилился, а затем мимо нас промчался поезд. Без остановки.
Я тронула дверь киоска, через которую, получалось, мы сюда и попали. Она со скрипом поддалась, и внутри я увидела многослойную белую паутину, над которой явно трудились десятки поколений пауков.
Единственную лестницу наверх перекрывали обвалившиеся балки. Мы с Сагой находились на закрытой станции метро, и выхода с нее не было.
– Что это за место? – Мой голос прозвучал неестественно высоко. Похоже, Лабиринт разбудил во мне страх закрытых пространств. Но если из Лабиринта мне удалось выбраться, то отсюда – с заброшенной станции, где не останавливается ни один поезд, – я не спасусь никак.
Пока межпространство игнорировало меня, я оставалась совершенно беззащитной.
– Мы в Лондоне. – Сага поравнялась со мной. – Вернее, под Лондоном. Это станция Святой Мэри. Ее использовали в качестве бомбоубежища во времена Второй Мировой. Внешний вестибюль был разрушен Блицем, поэтому выхода отсюда как бы нет. Но ты не переживай… Очевидного выхода нет, но мы воспользуемся неочевидным.
Я повернулась к ней: Сага все никак не могла надышаться. Настал мой черед беспокоиться о состоянии спутницы.
– Ты в порядке?
– Нет, но скоро буду, – вымученно улыбнулась она и посмотрела на наручные часы. – Это все двери. Они меня не любят. Каждый раз – как через лопасти мясорубки. Но, к сожалению, иначе в Дозорный Дом не попасть.
Дозорный Дом. Звучало куда интереснее, чем «Особняк». Я почувствовала легкую досаду за то, что не придумала своему бывшему дому название позвучнее.
– А что именно ты чувствуешь, проходя через двери?
– По-разному. Иногда жуткий холод. Иногда после у меня начинают кровоточить основания ногтей. Иногда я слепну на несколько минут. Сейчас мне как будто изо всех сил врезали под дых. – Сага поморщилась и потерла солнечное сплетение. – А что было у тебя?
– Мне стало очень страшно. Но это довольно быстро прошло.
Сага усмехнулась.
– Везучая.
– Значит, на каждого двери производят разный эффект?
– Угу. Но от чего именно это зависит, неизвестно. Может, от даты рождения или того, что ты съела на завтрак. Или вообще не от человека, а других, сторонних факторов.
– Как думаешь, почему это так? После срезов я никогда не чувствовала ничего подобного.
– Срез в метро – это стабильный поток, который всегда вынесет тебя в одно и то же место. А двери – подлые создания. В отличие от срезов, они открываются практически для всех, но за свои услуги берут плату. – Сага помолчала, пока мимо нас промчался еще один поезд. – Твой страх, твою боль. Иногда твою кровь.