Дверей, ведущих не туда, куда они должны были по задумке, в Шённ-Хаусе становилось все больше. Балог, поначалу считавший, что сходит с ума, в конце концов оказался верен себе и составил подробную карту входов-выходов, прежде чем прийти со своим открытием к Тинкерфельдеру. Удивленно выслушав друга, тот показал ему свои записи: оказывается, в Шённ-Хаусе странно себя вели не только двери. Менялись изображения на подсвеченных витражах, украшавших стены. Декоративные башенки появлялись и исчезали, как им вздумается, да что там башенки – такую привычку завели даже целые комнаты! Окна, выходившие на запад, смотрели на юг. Тени разбредались по углам, игнорируя всякие законы физики, и иногда тянулись за Адамом чернеющим шлейфом, доводя того до ужаса.
Обнаружив, что они не спятили, Адам и Бени начали думать, что делать с открытием дальше. Тинкерфельдер, которому отец успел привить какую-то верность престолу, считал, что удивительные двери должны стать достоянием империи. Подумать только, какую пользу они принесут тайной службе! Но Балог был решительно против. Он знал жизнь и людей лучше, чем идеалист Адам, и понимал, что их открытие, став доступным для мира, привнесет в него лишь хаос.
Но сохранить эту тайну между ними двумя не получилось. Двери Шённ-Хауса всегда были открыты для париев – от музыки, живописи, поэзии, – для непризнанных гениев и новаторов, думающих слишком вперед для закостенелого общества. Некоторые из гостей были знакомы Адаму с университетских времен, некоторые стали его друзьями по переписке после разгромных статей. Так или иначе, в Шённ-Хаусе постоянно жил кто-то, справляющийся с творческим кризисом или зализывающий раны после безуспешной попытки изменить не готовый к этому мир. И, естественно, чудеса дома открывались и для них.
Постепенно вокруг общей тайны сформировалось тайное сообщество. Адам дал ему имя – Дозорные, придумал девиз – «реальность нерушима», который подчеркивал необходимость держать все изыскания в секрете. Дозорные изучали дом, фиксировали обнаруженные чудеса, выдвигали гипотезы об их природе, дополняли «дверную» карту Балога. Бени, конечно, оставался скептичным ко всей затее, но поддерживал Адама, обретшего новый смысл.
Скоре среди Дозорных появилась Катарина Бауэр, скандальная поэтесса, отказавшаяся выходить замуж за отцовского боевого товарища, спасшего тому жизнь на войне с Наполеоном. Ее дерзкий памфлет «Женщина как способ сказать “спасибо”» взорвал общество. А ее пронзительный взгляд и смелость суждений – представления Адама о женщинах. Они поженились в церквушке соседского городка, попав туда через дверь в подвале Дозорного Дома.
Вскоре после въезда Катарины в дом Балог с Тинкерфельдером разругались в пух и прах. Очевидцы говорили, будто Балог налетел на Тинкерфельдера прямо во дворе, и они катались в пыли, как мальчишки, щедро обмениваясь тумаками, после чего Балог оттолкнул