Так, пока ухудшались отношения между Австро-Венгерской империей и Пруссией, где новый премьер-министр готовился решать величайшие вопросы современности кровью и железом, где-то на юге от Вены закладывался фундамент Шённ-Хауса, Красивого Дома. Через несколько лет он потеряет удивительные рельефы и уникальные спиральные башенки Тинкерфельдера, так привлекавшие зрителей, станет настолько неприметным, насколько это возможно, и сменит свое имя в соответствии с новым назначением. Имя ему станет Вахт-Хаус, Дозорный Дом.
Но пока вернемся назад, в 1863. Беньямину Балогу едва исполнилось девятнадцать, когда его ноги в туфлях, купленных за бесценок у ушлого гробовщика, коснулись блестящих камней венских мостовых. Целый год Бени проработал на обувной фабрике в Уйпеште, но туфли для путешествия в новую жизнь все равно пришлось одолжить у мертвеца.
Судьба никогда не была щедра к нему, сыну прачки и еврейского ростовщика, так никогда и не признавшего своего случайного бастарда. Но временами явно симпатизировала, и на каждый порыв ввязаться в авантюру отвечала возможностями, за которые Балог хватался с жадностью голодного пса. В Вене он выживал как мог. Способы, устраивавшие имперскую столицу, были ему по душе: Беньямин показывал фокусы на улицах, пока знакомые карманники обчищали зевак, продавал чудодейственный чай для увеличения мужской силы, собранный с городских клумб, мазал лицо и руки ваксой, и под видом восточного оракула посещал богатые дома со спиритическими сеансами.
На стройку Шённ-Хауса Балог попал на четвертом месяце своих австрийских приключений: череда успехов молодого мошенника закончилась, и, спасаясь от бывших подельников, Балог едва успел на паровоз, увозящий из шумной столицы в провинцию.
Участок, который должен был стать Шённ-Хаусом, находился в крохотной деревушке. Железную дорогу к ней проложили совсем недавно, и лишь несколько пустующих вилл успели вырасти на фоне зеленых альпийских предгорий. Перед Адамом Тинкерфельдером стояла нелегкая задача: где искать рабочие руки для расчистки участка от камней и корчевания намертво застывших корней?
Беньямину Балогу было все равно, где пережидать бурю. Черной работы он не боялся, и вписавшись в скромную группу желающих подзаработать крестьян, взялся приводить в порядок проблемный участок Тинкерфельдера. Когда стало ясно, что молодой архитектор мягок и неконфликтен, об этом разошелся слух, к участку потянулись новые люди из окрестных деревень. Не все из них готовы были трудиться честно. Договорившись о стабильном окладе с хозяином, они целыми днями валяли дурака на участке. Кто-то из новеньких не гнушался брать аванс и сбегать на следующий же день. Некоторые даже умудрялись проворачивать такую штуку дважды.
Балог видел, как подобные эпизоды бьют по совершенно не готовому к прозе жизни Тинкерфельдеру. Сжалившись над глупым аристократом и его мечтой, запечатленной в чертежах, он решил помочь. Балог предложил Адаму сделать его управляющим на строительстве – и тот, возможно,