– Ты так жестоко его убил, – сказал он. Но тот скорее удивился не жестокости убийства, а тому, что я на такое способен.
– Только не говори, что убивать – это плохо. Несколько дней назад ты говорил, что я ничтожный слабак, неспособный зарезать свинью. А теперь… СМОТРИ! СМОТРИ, ЧЁРТ ВОЗЬМИ! Я ПРИКОНЧИЛ ЧЕЛОВЕКА! ДОВОЛЕН, МАТЬ ТВОЮ! – Я начал махать ножом перед отцом. Его лицо скривилось сильнее в недоумении. – Я тебе доказал всё, что нужно было. И дело не в жестокости! Меня переполняла… страсть, которая заставила делать того, чего бы я не сделал в здравом уме! Но я уже знаю, каково это! Все первые убийства совершаются не в хладнокровном расположении! Они переполнены адреналином, а потому же обретают спокойствия, когда убивают во второй, третий, четвертый раз…
– О чём ты? – выдавил он. – О чём ты говоришь?!.
Я вздохнул. Я начал кричать на него, забыв, что передо мной находиться не старый отец, а молодой. Юный папаша ничего не разобрал, а вот прежнего отца моя речь кольнуло бы…
– Не важно, – сказал я и махнул рукой.
7
Вечерело. Багровые сумерки сгущались на горизонте. День подходил к концу.
Я устроил привал возле одной речушки. Рыжие язычки пламени плясали над хворостом. Когда я грел руки, запачканные запёкшейся кровью, над костром, то они дрожали. Судорога проступала в них, и я не мог отточить острый конец ветки. Я ронял нож, не мог удержать предмет в руках более 10 секунд. Вся эта тарабарщина появилась с костром. До этого я перешерстил четверть леса и собрал корзину ягод, разбил лагерь и костёр у берега.
Мои руки отказывались подчиняться мне. Я почувствовал острое покалывание в сухожилиях запястья. Присел на землю, глядя на пляску огня. Хворост трескался и тлел в жерле пламени. Приятное ощущение для слуха. В племени такого не услышишь. Ты находишься в одной индейской суете: то на охоту надвигаешься, то на очередное мероприятие с бубнящим шаманом, то сидишь в палатке и от безделья считаешь ворон на небе. Обыденность нагнетает. Она лишает нас гармонии. Хах, красивое слово. Созвучное. Отец говорил, что гармония – это благополучие во всем племени. Никто не враждует, не крадёт ничего у других, выполняет обязанности. Я плюнул в сторону. Что за бред? Настоящая гармония заключается в сожитии с природой.
Я сидел у журчащей реки. Наслаждался легким холодным ветерком, исходившим от берега. И в то же время я смотрел на ласкающий глаза огонь, слушал его трескание и приятное шуршание. Я стал частью природы, а не его обособленным компонентом. Я существовал с ней в гармонии. Вон, прочирикает птица, перелетающая с одной ветки на другую. Вон, сверчки в густой траве исполняют в оркестре природную симфонию.
Дрожь проходила, глаза слипались. Я начал клевать носом.
С каждым