Полежал так часика два или полтора, прокручивая в голове эпизоды прошлого. Например, как отец учил меня стрелять из лука.
Теорию я закрепил, допустим, правильное расположение рук и стойка при выстреле, а вот практику не освоил. Отец ругался, когда я не мог удержать в руках лук и тетиву. Стрелы сыпались или отпружинивали в стороны. Отец заводил одну шарманку: «Господи, и это мой сын! Почему ты такой неудачник?! Почему ты не можешь нормально удержать лук в руках, размазня?! Тряпка!». Я не выдержал и бросил лук на землю и растоптал его. Выхватил стрелы и сломал их надвое. Я захлёбывался от криков, когда орал на отца. Мои руки махали в сторону, сжимаясь то в кулаки, то расплёскиваясь перед лицом отца. Папа смотрел на меня с выпученными глазами, готовыми не выдержать речь неблагодарного сына и заплакать. Он бы зарыдал, черт бы меня побрал, но вот не решился. Он дал себе обещание, что даст мне отличный пример стойкости. Мол, рыдание – признак слабости. Он боялся показать слабость, чтобы потом я поймал его на этом и обвинил, что сам тот ничем не отличается от меня. Но он держался. Я видел в его больших глазах страх, удивление, недоумение от навязчивого вопроса: «Неужели эту едкую речь говорит мой сын? Почему он так меня ненавидит?». Я же напротив рыдал в промежутке криков и обвинений.
В тот вечер мурашки прошлись по спине, и я с апатией смотрел в одну точку, проклиная самого себя за такую жестокость с отцом.
Когда воспоминания, от которых моё сердце изливалось кровью, кончились, а кровь перестала течь, я с осторожностью поднялся. Не хватало по пути свернуть ногу. Вывихнутая рука напоминала о себе, когда приходилось поднимать что-то тяжёлое.
Я пошёл по лесу, собирая сухие ветки. Собрал хворост, свернул их холщовым поясом и дотащил до места привала. Признаюсь, приходилось останавливаться и садиться на землю, когда кровь снова продолжала течь. Я носил хворост на правой руке, так как левая вывихнутая не осилила бы этот груз. С горе пополам я дошёл до привала, бросил хворост и прилёг. Отдышался. Встал, сложил хворост в костёр.
Да, теорию я схватывал на лету, поэтому мог в уме сконструировать костёр, но когда дело доходило до практики – беда. Я целых полчаса возился с кучей ветвей, чтобы сложить их правильным образом. Когда же сложил, то нужен был огонь.
Я взял палку и начал крутить её туда-сюда вокруг своей оси. Я крутил и крутил чёртову палку, но огонь так и не выходил. Я напрягся, и моё лицо покраснело, а вены на руках набухли. Я быстрее и сильнее начал тереть палку о толстую ветку. Появилась маленькая искра, образовывавшаяся на месте трения. Я улыбнулся до ушей и подул на неё, но она… потухла. Я закричал и кинул палку, ударив кулаком по хворосту. Насыщенный спектр боли прошёлся по месту вывиха, и я упал на землю