– Вы хотите поместить всех в Рай?
– Это мечты, но они имеют право существовать. Времена изменились, сейчас люди меньше верят в богов. А я стараюсь выбрать из двух зол меньшее и пресечь наступление зла еще до начала наступления его последствий.
Абуд смотрел на Золлу, как на ведьму, которая перед ним вдруг пошла по воде и взлетела в воздух. Ее богатый язык говорит о том, что она много читает и на разных языках. Он вдруг стал понимать, что Белый Аморей далеко не слабый и не безобидный. До него стала доходить правда о том, почему столь малое государство выжило и процветает в окружении диких кочевников и не имея ни одного военного учения в пределах своего периметра. Видимо, женская монархия Белого Аморея держится на властном хитром нраве хищницы-одиночки. И здесь главное лицо Верховная Жрица. Кто только не искал Первый Аморей, но все возвращались ни с чем. Не имея ни военной армии, ни чародеев, ни даже мало-мальски труднопроходимых мест, Первый Аморей, как умный маленький карлик, выживал, эволюционировал и процветал среди гущи самых варварских племЁн, которые только вчера превратились в более-менее цивилизованные государства – это верх виртуозности выживания для столь маленького и беззащитного царства. А Абуду сопутствовала удача, обыкновенное везение. Но, как говорится, везение любит мечтателей.
– Согласие я свое уже дал, чем же я должен поплатиться за столь великую честь? – его слова, сказанные столь же невозмутимым видом, как будто он сюда приехал купить осла, ввели в ступор эмоциональную жрицу. От Золлы не скрылись нотки сарказма в его вопросе, но она была намерена выторговать все, что планировала.
Золла продолжила:
– Дать свое слово. Я знаю, что сдержать свое слово для вавилонян важнее собственной жизни.
– Хорошо, на что вы его просите?
Золла чуть расслабилась, ее обманула успокаивающая манера Абуда говорить мягко и убаюкивать, когда он на самом деле напряжен и готов к атаке.
– Я прошу вас отпустить Милат и ее мужа домой и…
– Нет, – на лице Абуда не дрогнул ни один мускул. Золла старалась не паниковать, до неё вдруг дошло, что Азада ждет участь пострашнее смерти, вечное заточение. Если она не примет срочные меры. Ей хотелось сказать что-то еще, но он пресек её разговоры, – я не буду более обсуждать эту тему, связанную с судьбой сына Южного Аморея.
Золла замолчала на долгую минуту, она пыталась взвесить все за и против. Сейчас, торгуясь за жизнь Азада, она поневоле упекла его в вечное заточение, не дав ему, его отцу и его братьям умереть смертью, достойной благородных людей. В итоге они умрут жалкой смертью заключенных через много-много лет. Это ее сбило с толку, силы покинули ее, она потеряла нить повествования и рассеянно уставилась куда-то в сторону братьев, обдумывая свои дальнейшие действия. Наступила неловкая тишина. За минуту Золла из центра разговора, превратилась в равнодушную и отреченную мебель интерьера. Рим-Син наклонился к ней и тихо