– Я не курю.
– Да ладно, мужик ты или нет? Поговорить надо.
Очень интересно, по-моему, я что-то пропустил. И о чём же таком секретном желает поговорить пехотный командир? Я незаметно выскользнул следом за офицерами.
– Ты с Ирочкой-то не очень обольщайся, Санёк, – взял быка за рога старлей.
– А то что?
Ну вот, война войной, а из-за девчонок всё как всегда.
– Моя это боевая единица, – послышался Яшкин развязный смешок. – И спать будет со мной.
Послышался резкий щелчок и звук падающего тела.
– Гнида ты, старшой!
– Ах ты! Это так ты меня за хлеб-соль. Да я тебя!
Звук нового удара, и повторное падение.
– Девчонка добровольцем на фронт пошла, а ты, гадёныш, её в подстилки определил. А за хлеб-соль я своих принципов не продаю.
– Ладно, ладно, Санёк, поговорили, – злобно прошипел старлей. – Давай не афишировать. Потом договорим.
Я тихо попятился назад. Не хватало, чтобы меня здесь заметили. А Кретов-то молодец, как за девчонку врезал! Моего отсутствия никто не заметил.
– Товарищ политрук, пойдёмте танцевать! – приподнялась навстречу Александру Ирина, едва он вошёл в землянку. – Ребята патефон достали.
Было очевидно, что очень уж по душе пришёлся девушке молодой неразговорчивый политрук. Саша кокетничать не стал, а подхватив девушку за талию, выкружил в центр землянки. Я посмотрел в сторону старлея. Тот усиленно делал вид, что всё происходящее его не интересует. Но всё же время от времени кидал в сторону танцующих хмурые взгляды. А девушку уже перехватили молодые лейтенанты. Затем подключились Серёга с Валерой, и веселье разгорелось на всю катушку.
Само собой получилось, что мы с Усьянцевым оказались рядом.
– Молодёжь, – улыбнулся он, кивнув в сторону танцующих. – Пожить не успели. А вы, старшина, из запасных?
– Так точно.
– Откуда?
– С Амура.
– О, хотел я поехать к вам город Юности строить. Но семья, дети, закружило, – виновато произнёс он. – А я местный. Инженером на заводе работал, был парторгом цеха, а теперь вот воюю.
– Вся страна воюет, – дипломатично поддержал я разговор. – Товарищ политрук, а как ваш командир, не заносит?
Усьянцев пытливо взглянул мне в глаза и, что-то поняв, произнёс:
– Молодой, горячий, пообтешется.
– Надо бы присмотреть, как бы они с нашим командиром дров не наломали.
– Хорошая девочка. С пополнением перед контрнаступлением к нам прибыла, – поняв, что я имею в виду, усмехнулся политрук. – Постоять за себя сумеет. А молодёжь завтра немец примирит. Если живы будем…
– Будем! – уверенно сказал я. – А иначе и воевать нельзя.
– Вы знаете, старшина, недавно в одной освобождённой деревне я разговаривал с женщиной. Спрашиваю: «Как вы жили?» А она говорит: «Немцам бельё стирала, так детишек и прокормила».