– Да, есть, понял, будет исполнено! – По лаконичным ответам политрука мы сообразили, что и сегодня повоюем.
– Выдвигаемся на дорогу, – ответил он на наши вопросительные взгляды.– Летуны сообщили, что из Солнечного на Воробьёвку движется колонна немцев. Необходимо уничтожить.
Подпрыгивая на ухабах, выбираемся на дорогу и, прибавив газу, устремляемся к цели. Надо сказать, что в те дни на фронте творилось чёрт знает что. Чёткой линии обороны не было, и воевать приходилось в полупарти- занских условиях. Сегодня это село было нашим, а завтра там обедали фашисты.
– Командир, вижу колонну! – доложил Серёга.
– Сопровождение?
– Два противотанковых на конной тяге.
– Где?
– В голове колонны.
– Атакуем, пока не успели развернуться!
Лихо зарычал двигатель. Выходим в лоб колонны.
– Забегали! Пушки разворачивают, – азартно кричит Валера. – Может, вдарим?
– Газу давай, должны успеть! Жора, осколочный! – командует Сашка.
Я опять, словно слепой котёнок, ориентируюсь лишь по обрывочным выкрикам экипажа.
– Есть осколочный!
Не делая остановки, политрук рвёт спусковой механизм. Не дожидаясь, пока ствол встанет на место, подхватываю следующий снаряд. Я уже знаю, какая последует команда. Второй и третий выстрел тоже не приносят существенных результатов. Стрельба с гусениц – это стрельба в молоко. Но она достигает главной цели: свистящая над головой шрапнель пригибает к земле даже самых отчаянных. Немецкие артиллеристы дрогнули, нервы у ребят не железные. И вот по разбегающимся орудийным расчётам застрочил Валеркин пулемёт. В наушниках внутренней связи слышатся витиеватые обороты ненормативной лексики.
Я временно остаюсь без работы и, не выдержав неизвестности, на мгновение выныриваю из люка. Глаз отмечает колонну приличных размеров. В ней около десятка автомобилей и полусотни запряжённых понурыми лошадками подвод.
Перепрыгнув через пушки, тараним головной грузовик. Я ныряю в тёмную пасть провонявшейся пороховыми газами башни. Замечаю неодобрительный взгляд командира.
– Проветрился! – пожимаю в ответ плечами и приникаю к боковому перископу.
Возницы в панике режут постромки и, вскакивая верхами, разбегаются в разные стороны.
– Командир, может, трофеи захватим? – слышу в наушниках голос Серёги.
– На кой чёрт тебе немецкие снаряды? – отвечает политрук. – Дави!
И мы смерчем проходим по дороге. Непрерывно грохочет пулемёт, ревёт дизель, лязгают гусеницы – мы ангелы или, скорее, дьяволы возмездия. Почему человеческая природа не может обойтись без убийств? Ведь мы всё равно умрём, жизнь и без этого коротка. Зачем торопить неизбежное?
– Всех в ад, всех в ад! – сжав зубы, рычит Кретов.
Как я его понимаю. Даже не знаю, что бы я делал, если бы воевать на пороге родного дома пришлось мне?
На