– Знаю. А ты догадываешься о том, сколько человек тут наступало в январе сорок четвёртого?
– Примерно. А тебе известно, кто тем наступлением командовал?
– А то. И что ты хочешь этим сказать?
– Ничего. Просто давай выпьем за генерала Хазова.
Мы чокнулись горлышком о донышко. И тут нашу интеллигентнейшую беседу прервал пронзительный девичий крик. Я встрепенулся. Игорян сделал большой глоток, взбултыхнул остатки, осмотрел их на просвет, и допил, звучно чмокнув на прощание горлышко.
– Насилуют? – как-то вяло и без интереса, спросил он, лениво косясь в сторону звука.
– Может быть, – ответил я. – Поможем?
– Что, насиловать?
– Очень смешно. А если её там убивают?
– Тогда нам лучше быть подальше отсюда. Хотя… – несколько театрально задумался он. – Если отобьём, поимеем сами. Ты не против?
Не имея никакого желания к половому акту на окраине Кузьминского кладбища, я согласился, и мы, оставив четыре бутылки «Афанасия», выдвинулись на выручку.
На высоком обрывистом берегу Кузьминки, поросшем высокими разлапистыми ивами, нам представилась следующая картина. Вечерний сумрак. В мангале тлеют угли. Рядом, уперевшись руками в толстый щербатый ствол ивы, стоит девушка в приспущенных джинсах. Локтём обхватив её горло, сзади к ней пристроился кавалер. Девчушка всхлипывает и жалобно повизгивает. «Заткнись дрянь… – нашёптывает он, и отчаянно шурудит рукой чуть пониже пояса». То ли от страха, то ли от удовольствия, она стоит сильно зажмурившись. Он увлечён процессом настолько, что не замечает нашего появления.
По натюрморту – мангал, складной столик, два стульчика, шампуры, дешёвое вино – сразу стало очевидным, что, по крайней мере, пришла она сюда добровольно. Я опешил. Игоряна в боевом азарте было уже не остановить. Молнией метнувшись к парочке, он схватил «насильника» за шиворот и отбросил в сторону. Я рванул к девчонке. Ничего не понимая, ещё не успев смутиться своей наготы, растерянная, она пару раз моргнула глазами, глядя на меня, и перевела взгляд на происходящее рядом. Я тоже обернулся.
Её кавалер оказался не робкого десятка. Быстро поднявшись с влажной земли и заправив восвояси причиндал, он бросился на Игоряна, пытаясь провести боксёрскую «двойку». Не прошло, конечно. Игорян увернулся и отступил. Я бокс никогда не любил, и видел его только по телевизору, но это было красиво, чёрт возьми. Приплясывая, как на ринге, парень порхал, как бабочка. Его длинные руки резко выстреливали вперёд, как бросающиеся кобры (их я тоже видел только в телеке). Кружа по маленькой утоптанной полянке, Игорян продолжал уклоняться и отступать, а потом ка-а-к ударит ногой… и прямо по яйцам. Боксёр схватился за ушибленное место, его колени сомкнулись, подкосились, и он упал.
Тем временем девчушка (признаться, довольно таки страшненькая), видимо, до последнего верящая в победу своего парня,