Чтобы убедиться, что и на крыше над этими помещениями нет нечего принципиально нужного, препятствующего сносу, Аврора отправилась на чердак.
Она долго искала вход. Никаких подсобок или каморок, ведущих на крышу, ей никак не попадалось. Почти отчаявшись, она толкнулась на балкон последнего по коридору номера и наконец-то увидала заветную железную лестницу, вертикально упирающуюся в потолок и большой деревянный люк над ней. Быстро вскарабкавшись наверх, Аврора с трудом приподняла крышку люка и с огромным усилием откинула её внутрь. Отдышавшись, острожно влезла выше, встала на четвереньки и огляделась.
В полумраке кое-где виднелись маленькие слуховые окошки, мутные и пыльные настолько, что свет почти не пробивался внутрь. Она выпрямилась и двинулась вперёд, пытаясь сориентироваться и угадать, где должны быть выбранные ею для переделки номера. Дойдя до противоположной стороны крыши, она уже достаточно привыкла к темноте. Стали угадываться валяющиеся в обилии предметы мебели и какой-то хлам, в больших картонных коробках, почти истлевших и сгнивших от влаги и времени. Чуть впереди сквозь рваный пролом в обшивке крыши падал, косой солнечный луч. Он словно прожектором, безжалостно высвечивал жалкие останки былого уклада, вырывая их из густого сумрака одичалого чердака. В белом потоке света кружились роем переполошенных крохотных бабочек невесомые пылинки, потревоженные вторжением Авроры.
Она стала пробираться к этой сквозной дыре, надеясь выглянуть наружу и посмотреть какая там открывается панорама. Но по пути не заметила тёмную стропилу и с размаху ударилась головой о старое железо. Удар пришелся по тому месту, где в прошлый раз она приложилась о деревянную раму, в первый свой визит в этот корпус. Ей показалось, что её череп лопнул и раскололся на части. Из глаз даже посыпались искры. Громко охнув и согнувшись от неожиданной боли, Аврора присела и принялась тереть ушибленную макушку, причитая и жалея саму себя, такую нерадивую распустеху. Сразу стало не важно, какой открывается обзор с этой дурацкой крыши. Захотелось домой, а ещё лучше – к маме. На глаза даже навернулись слёзы. Всё ещё продолжая прижимать ладонь к ушибленной голове, Аврора поплелась обратно к распахнутому люку и полезла вниз.
Странное зрелище открылось её взору, стоило только вынырнуть из недр чердака. По изящной хромированной лестнице она спустилась на просторный балкон, весь обвитый лианами с густо цветущими орхидеями.
Тонкий сложный аромат источали разнообразные изысканные сорта, от самых маленьких и лаконичных, до вызывающе ярких, броских и самонадеянных, практически живых цветов. Авроре даже померещилось, что при её появлении по листикам и гроздьям пронёсся лёгкий шорох или шепот, словно давно сплоченный и дружный коллектив