Горький в задумчивости покрутил свой ус и ответил:
– Отчего же. Отчего же, Иосиф Виссарионович, попробую.
– Попробуйте, – приободрил его Сталин. – Попробуйте.
И, поворачиваясь к Берии, продолжил:
– Попытка, не пытка. Правда, Лаврентий?!»
Шаги смолкли, вместо них заливистый хохот раскатился по всему пространству. Аврора вздрогнула и невольно отшатнулась от двери, чтобы её не заметили остановившиеся напротив мужчины, смеющиеся над удачной шуткой.
– Тише, Аркадий Семёнович, тише! А то мало ли… – зашипел испуганный низкий голос.
Разрастающийся в душе огонь любопытства пересилил испуг быть обнаруженной и, прильнув к приоткрытой створке, Аврора с жадностью исследователя стала рассматривать беседующих. Один, белобрысый, сухопарый, лет сорока с небольшим, был в белой подпоясанной косоворотке и серых мятых брюках. Его спутник несколько постарше, круглее и ниже ростом, в светлой летней паре и твёрдой соломенной шляпе. Аврора с изумлением рассматривала их ретро-костюмы, когда раздался строгий баритон гражданина в шляпе:
– Иосиф Виссарионович недавно сказал: «Болтунам не место на оперативной работе».
– Так я же не кому попало рассказываю этот анекдот, а только проверенным людям, – почти шёпотом ответил белобрысый и пугливо оглянулся по сторонам. Аврора еле успела отпрянуть в укрытие, прижавшись к стене.
Баритон несколько смягчился, и поддержал разговор другой историей:
– В прошлом году, во время обсуждения хлебопоставок, секретарь одной из областей сострил, говоря о том, что его область не может поставить больше зерна:
«– Как говорят французы, даже самая прекрасная женщина не может дать больше того, что у неё есть.
Иосиф Виссарионович поправил:
– Но она может дать дважды».
Снова послышались приглушённые смешки и шаги и голоса удалились.
Ничего не понимая, Аврора потрясла головой, надеясь, что наваждение покинет её, и она окажется там, где и должна быть на самом деле – в разрушенном временем, одичавшем санатории. Но картинка не менялась. Перед Авророй всё так же был свежеобустроенный новенький просторный номер с нэпманской мебелью из натурального дерева, в духе молодой Страны Советов. Стараясь не издавать никакого шума, Аврора ещё раз прижалась к приотворённой щели и острожно выглянула. Никого не было. Тогда она бесшумно проскользнула в коридор и устремилась прочь в сторону лестницы.
Вместо иссушенных расшатанных ступеней перед ней предстали абсолютно новые дубовые проступи. Через распахнутое настежь окно на лестничную площадку низвергались золотым потоком солнечные лучи. Фокусируясь в зеркальных стёклах, они тиражировались весёлыми бликами на лаке пузатых балясин, поддерживающих поручни янтарных перил.
С улицы, явно из репродуктора, дискретными