– Что ты за девка? Сердце-то у тебя есть?
– Осталось у меня сердце, оттого и не знаю, что делать! – крикнула Весения, отступая в зелёную воду.
– Что случилось с Яриком? – не выдержал я.
Весения молчала, поглядывала на мою сестру. Алёнкины огненные волосы горели в свете полудня. Щёки в веснушках раскраснелись, она вся была полна силы – маленькая, худенькая, юркая. Весения сливалась с речными тенями и тиной.
– Алёна, подожди меня на берегу, – попросил я.
– Смотри, космы твои выдеру, – пригрозила ей сестра и, нахмурившись, отступила.
Я зашёл в воду за моей неведомой.
– Ярика увели мои сёстры. Он был у них…а потом утонул.
– Что же его погубило?
Она молчала.
– Всем парням из дому выходить запрещено, – добавил я.
– Я знаю, это правильно… вам совсем ничего не рассказывали?
– Отец только сказал, что неделя проклятая.
– Можно и так сказать.
– Я тосковал без тебя, сердце изнылось, – робко прошептал.
– Ничего. После Купала пройдёт.
– Это за всю жизнь не пройдёт.
Весения прижалась ко мне. Всем телом ощутил прохладное объятие, кожу щекотали длинные пшеничные волосы, сердце колотилось, как бешеное.
– Селемира и тебя не увлекут мои сёстры, как они увлекли Ярика. Того, кого выбрала одна, уже не сможет увлечь другая.
– Да кто вы такие?! – не выдержал я.
– Ты не найдёшь нас среди людей после Купала, – медленно произнесла Весения и шагнула глубже в реку, – нам больше не надо видеться, не игры это, Олесь.
С этими словами она упала в воду и исчезла. Я шагнул за ней, но её не было видно. Она уплыла, как уплыла в день нашей встречи.
– Ты не найдёшь нас среди людей после Купала, – повторил я за ней, глядя в воду.
Когда мы с сестрой возвращались к дому, оба опечалены каждый своим, отец и мать бежали нам навстречу, а позади их шла Бажена.
– Алёна! – крикнула Бажена, – жива!
– С чего бы ей помереть? – громко спросил я, как ни в чём не бывало.
Мать задохнулась и остановилась на тропке, отец дошёл до нас и сказал, обращаясь ко мне:
– Кто тебе из дома выйти разрешил?
– Алёна, сказали, в беде, – коротко и тихо ответил я.
– Она девка, а тебе род наш продолжать.
Алёна взглянула на него, не сказала ни слова, пошла вперёд.
– Мне что-то грозит? – спросил я отца.
– Отойдем подальше, не будем этим разговором очернять добрые дворы. Нельзя поминать их лишний раз, а то придут. Да больше нельзя откладывать. Эти про́клятые уже окружили нас. Беда.
Не всё для ушей людских подходит. Не всё говорить нужно. Бывает на свете любовь несчастная, а бывает любовь невыносимая. Парни от неё нанимаются в дружины, в земли дальние, а девки руки на себя накладывают. И если парни погибают, то получают потом по заслугам: кто в оборотный мир попадает, а кто в поднебесье, а вот девицам-утопленницам нет места на седьмом небе, и среди живых тоже нет. Вот и застревают