Тут цель сейчас не эта,
Я громко начал звать отца,
Ведь нет его и следа.
Кричал, как мог, что было сил,
Орал, как звонкий сокол,
Прохожего о нем спросил,
А тот подался боком.
И я со страху зарыдал,
За что такое с нами,
Куда отец же мой пропал,
Залился я слезами.
Рёву и страшно за него,
Убили эти твари,
Ведь он ни сделал ничего,
А на отца – сафари.
Рыдал, и боль во всей груди,
Нога болит истошно,
Но понял, надо мне идти,
Сидеть тут безнадежно.
А люди ходят, кто куда,
Меня не замечая,
Как будто я тут «пустота»,
И не сижу страдая.
Но чуть поодаль я поймал,
Глаза кривой старушки.
Она сказала, чтоб я встал,
Иначе я в ловушке.
Я ей ответил: «Не могу,
Нога, не опереться».
Она сказала: «Помогу,
Ты должен притерпеться».
Я попытался чуть привстать,
Упор сделал на бабку,
Больную ногу подгибать
Пришлось мне для порядку.
Мы захромали прочь долой,
От слов ее печально,
Она сказала, что домой
Нельзя мне изначально,
Что безопасней у неё
И мне она поможет,
Что дома ждёт меня зверьё,
Способно изничтожить.
Спросила имя: «Как зовут?»,
И я ответил: «Эдик».
«Ты знай, сынок, что изведут
За фюрера портретик,
Настали жуткие деньки
Для вашего народа,
Вас истребят не по-людски
Всех до седьмого рода.
Я слушал и хромал за ней,
Не понимая толком.
Кому нужна гора смертей?
Кто выбрал своим долгом?
Убить отца? и гнать людей,
Что жили по соседству,
Они нас знали как друзей,
Ведь мы росли тут с детства.
Я думал, как же там семья,
Что на вокзале ждала.
Не пали так же от зверья?
Расправа не застала?
И как сказать им: «Нет отца!»
Что умер он мгновенно,
Про тот удар от подлеца,
И тело его тленно.
Пока я думал, мы дошли
До дома, что был ветхим,
Вокзал остался позади
Хоть он и был заветным.
Старушка помогла зайти
И подвела к кровати,
Больную ногу занести,
Улёгся я, так кстати.
Уснул, наверно, я в момент,
Иль потерял сознание,
Забыв ночной свой инцидент,
Отцовское скитание.
Очнулся от горячих рук,
Что