– Займись ребенком!
Эмма впервые видела свою племянницу вживую, а не на фото. Но время для знакомства точно было выбрано не очень-то удачно. Эмбер бесилась из-за испачканных волосы и тормозившего мужа. Рози хохотала.
Эмма быстро попятилась и уже через секунду оказалась на крутой лестнице, направляясь в комнату матери. Дверь была закрыта, но Эмма знала, что Лил там. Спит или просто прячется от всех. Она вообще любила спрятаться куда-нибудь. Когда ее дети были маленькими, она могла запереться в какой-нибудь дальней комнате или на чердаке и делать вид, что не слышит, как напуганные дочери зовут ее. Странное такое поведение для матери, но Лил это нисколько не смущало. Ей просто хотелось покоя вместо возни с детьми. После бегства мужа ей нелегко приходилось. Она выживала, как могла.
Эмма взялась за круглую дверную ручку со знакомым сколом внизу и открыла дверь. Она ожидала существенных перемен, ведь столько лет прошло, но в комнате матери все оставалось по-прежнему и на своих привычных местах: кровать с гладкой деревянной спинкой, небольшой комод, перекрашенный из белого в темно-коричневый, бежевые занавески, бежевые обои, бежевый пол. Как и во всем доме, все было бежево-коричневое. Эмму просто тошнило от этих цветов. Она любила все синее и темно-голубое, как небо или морская вода (только бы не озерная), или летние сумерки. Коричневые стены напоминали ей о замкнутых пространствах, давлении, головной боли, червяках, копошащихся в земле, и прочем.
Лил лежала на кровати, одетая в платье-футляр, к тому же перетянутое широким поясом, ее голова с пышными пористыми кудрями, седина в которых была тщательно замаскирована аммиачной стойкой краской, от которой у нее нередко случалась аллергия, повернута к окну. Даже теперь Лил была при полном параде, будто кто-то увидит ее здесь. Эмма внимательно осмотрела мать с ног до головы, будто видела ее впервые, настолько чужой для нее была эта женщина. Больше всего она напоминала ей бесстрастную статую или даже рыбу. Все в ней навевало мысли о холоде и усталости. Так себе впечатление.
– Надо же, здесь все осталось прежним. Никакой перестановки, – заговорила дочь.
Лил медленно повернула голову в ее сторону и без спешки оглядела дочь с ног до головы. Эмме сразу стало неуютно, она почувствовала себя глупой и нелепой.
– Это ты, не нужно было приезжать, Эмбер зря всех всполошила, со мной все в полном порядке, – сказала ей мать.
– И ты не пыталась себя убить, утопиться в озере? – спросил Эмма и села на шаткий стул подальше от кровати. Радостных объятий все равно ждать не приходилось, так лучше ей побыть тут в темном углу.
– Бред, я бы никогда этого не сделала, я просто ходила во сне и случайно упала в воду, – Лил сжала и без того тонкие губы, отчего у ее рта появились злые заломы. Вопрос дочери ее явно обидел. Она умела обижаться на все, что угодно. Это было лучше, чем самой испытывать вину.
– Хорошо, пусть