Они зависли у нее в комнате, развалившись на ковре. Эмма никогда особо не любила прикасаться к кому бы то ни было, но сегодня даже устроилась рядом с Дэвидом, положив голову ему на плечо. Дэвид принес ей несколько новых комиксов. Эмма обожала запах типографской краски. Графические истории давали ей возможность сбежать от реальности. Она точно страдала неумеренным эскапизмом. Дэвид вообще не знал больше никого, кто настолько сильно мог погрузиться во что-то. Для Эммы этим чем-то были еще и фотографии. Но ее приходилось долго уговаривать, чтобы она показала хотя бы один свой снимок. А было их очень много, и большинство отличные. Эмма делала их на моментальный или пленочный фотоаппарат. Дэвид часто отправлялся с ней в каморку под лестницей у нее дома, где помогал проявлять пленки и делать фото. Чаще именно там он и видел ее снимки. Эмма умела видеть красоту в этом мире, который пугал ее до чертиков, но в то же время и завораживал. Эмма была, как мотылек, только вот какой-то странный, головастый и слишком осторожный. Она готова была лететь на свет реальной жизни, но всегда останавливалась где-то на полпути, уверенная в том, что ей может грозить лишь гибель и ничего больше.
Дэвид всегда пытался ее расшевелить, он радовался, если она была счастлива и довольна. Эмма была ему нужна, необходима. Он не знал человека более чуткого, всегда готового прийти на помощь, поддержать и утешить. Ему даже было плевать, что она вечно считает ступеньки и по сто раз проверяет, закрыла ли дверь. Какой же все это было ерундой по сравнению с ее добротой и загадочностью. Он очень сильно дорожил их дружбой. Он готов был оберегать ее от всего на свете.
Эмма молча перелистывала страницы, едва удерживаясь от того, чтобы не прильнуть к ним носом. У нее было много странных привычек. Например, она могла целыми днями не вылазить из дома даже в отличную погоду.
Дэвид уже начал изнывал от жары. Глаза у него пересохли: он только начал носить линзы вместо очков. Его вообще в последнее время стал беспокоить его внешний вид. Ему не нравилась собственная худоба, он решил, что надо бы ему подкачаться. Подростковое недовольство своим видом пришло к нему с каким-то запозданием. А Эмма уже давным-давно ненавидела собственное лицо и тело, хотя была очень привлекательной. А кто через это не проходит в этом возрасте. Закон социума.
Дэвид оторвался от комикса и наблюдал, как Эмма смешно шевелит пальцами левой ноги, с ней такое случалось, когда она сильно на чем-то сосредотачивалась. Дэвид подумал и спросил:
– Так что там с тем футболистом? Вы встречаетесь?
Он знал, что Эмма ненавидит говорить на тему отношений, чувств, эмоций и прочего. Она называла это «жопная радуга единорога». Но он все равно задал этот вопрос.
– Что вдруг? – Эмма не отрывалась от чтения, брови были сдвинуты.