Учительницу по сольфеджио лет пять тому назад бросил муж. До этого события она была остроумной и веселой дамой, которая лишь иногда прикалывалась над нерадивыми учениками – а после превратилась просто в мегеру. Она с нескрываемым удовольствием ставила на нас кресты. Если ей не нравился цвет волос ученицы, выгоревших за лето, она говорила об этом на весь класс, добавляя, что красить волосы рановато, химия плохо на мозги повлияет. Если ей не нравилось, как ученик подготовил домашку – она во всеуслышание заявляла, что никакого таланта в нем нет и не будет. Она проводила музыкальные диктанты, перемежая тоскливые мелодии заунывными рассказами о своем бывшем, козле. На дорийский и фригийский лад распекала свою свекровь, которая, конечно же, была в сговоре с сыном. Финальным аккордом этих рассказов неизменно были причитания о безнадежно канувшей юности – и ненависть, плохо скрываемая ненависть ко всем нам, набирающим силу молодым девахам. Ведь к любой из нас мог прибиться ее благоверный. Бывший. Козел.
Перейти дорогу мешает здоровенная грязная лужа. Я стала ее обходить, но тут, как назло, из переулка выскочила ревущая «скорая». За ней – еще три машины, пристроившихся как бы между делом, типа они не нарушают, а тоже спешат. Пока вся эта кавалькада проезжала мимо меня, притормаживая перед грязевым бассейном, учительница по сольфеджио подобралась совсем близко. Я уже могу различить оттенок ее помады.
В последнее мгновение кидаюсь через улицу, едва не наскочив на капот притормозившего автомобиля. Учительница оборачивается. Бегло оценив дорожную обстановку, она сбавляет шаг и прижимается к самой дальней кромке расчищенного тротуара. Чуть ли не в сугроб лезет, чтобы быть подальше от машин. Помню-помню, она рассказывала, как боится лихачей, которым бы только права купить. Аккуратно переступая через крупные отколотые ледышки, уходит восвояси.
Она меня не узнала. Видно, мое бедное лицо распухло до неузнаваемости. Но это меня и спасло.
Меж тем, на часах уже пятнадцать минут пятого. Если сейчас встану в очередь в регистратуру, чтобы завести карточку, это займет еще минут десять. Получается, я подойду к кабинету врача всего за пять минут до окончания своего приема. Поняла, что не хочу выслушивать еще один сердитый выговор. Мне на сегодня хватило воспоминаний о завучихе и разведенной сольфеджистке.
Немного прогулявшись по центру, чтобы убить время, еду домой. Говорю бабушке, что врач ничего не понял и никакого рецепта не выписал. Он вообще торопился и даже толком меня не осмотрел. Вот вам и рекомендации знакомых! Это едва ли не первый случай, когда я так откровенно вру бабушке. Да еще и с такими красочными, обвинительными подробностями. Но я договариваюсь с собой, что это как раз тот случай, когда ложь во благо. Так будет проще для