Ивана Купала. Евгения Маляр

слёз) глазами. Посмотрев на её отёкшее лицо с первыми следами наступившей зрелости, Фёдор Степанович увидел ту самую Марусю, которая захватила в плен его сердце (и другие части тела) ещё в 8-м классе. Легко подхватив супругу на руки (легко, потому что тогда она занимала пока только четверть супружеской кровати), он отнёс её в спальню и вернул в годы их юности. Ни Фёдор Степанович, ни Кира не знали и не узнают, что именно Маруся стала причиной их многолетнего знакомства. Мать Киры вернула испорченного мужа Марусе в обмен на «некоторые несущественные побочные эффекты в его поведении в следующие 20 лет». «Согласна. А там как раз и пенсия», – не задумываясь, ответила ведьме женщина.

      Глава 3. Подопечные

      – Мы же из-под Пскова были. Когда немцы стали наступать, нас мама к тётке отправила в Ленинградскую область. Я даже не помню маму. Мне сестра была за маму. Она после войны хорошо вышла замуж, удачно, за инженера, в Москву переехала, деток нарожала. Верочка у нас всегда была умницей, первой красавицей, техникум окончила, бухгалтером в военторге работала, все дефицитные товары у неё были. Ты себе не представляешь, какие чулки она мне на 8 марта дарила… Всегда о нас заботилась. За маму была.

      Кира слушала рассказ далеко не впервые. Блокадница Любовь Васильевна была одной из её давних подопечных.

      – А мы с Надей в Ленинграде остались. Всё-таки культурная столица. Тяжело, конечно, было… Я-то школу не закончила, не моё это. Это Верочка была умница, а я так, обычная. Ну ничего, жизнь тоже сложилась. В дворничихи устроилась. У нас двор был, ты не представляешь, какой двор! Интеллигентный. Я Костю Райкина гоняла, ох сорванец! Знаешь Костю Райкина?

      – Знаю, Любовь Васильевна, слышала, – откликнулась Кира. – А ну-ка брысь. Брысь тебе говорю, – прикрикнула она на толстого рыжего кота, который на самом деле являлся полновластным хозяином квартиры. Раз в месяц Кира проводила у блокадницы генеральную уборку, главной целью которой было уничтожение следов его жизнедеятельности. Любовь Васильевна оставалась бодрой для своих 90 лет, но глаза и нос давно подводили – она напрочь не видела и не чувствовала тех мелких деталей, которые оставлял кот по всей жилплощади. Угол за диваном, блокированный тумбой с телевизором, был настоящей болью Киры – котяра устроил там импровизированный туалет.

      – Интеллигентный двор. Очень культурно жили. Я таких людей знала! Дай бог тебе с такими людьми повстречаться. Хорошо, конечно, жили. Скромно, но хорошо, по-доброму. Нам с Федей комнатку выделили в подвале. Небольшая, но уютная. Всё рядом. Я тебе рассказывала про Федю?

      – Нет, Любовь Васильевна, – отреагировала Кира, выгребая веником содержимое угла. Это был необходимый, согласно давно заведённому ритуалу, ответ. Бывшего тракториста из Тверской области, бойца Красной армии, а в мирной ленинградской жизни водителя троллейбуса Федю Любовь Васильевна увела у своей средней сестры Надежды, после чего они не общались больше 40 лет, пока не помирились на похоронах старшей Веры.

      – Фёдор мой красавец был. Очень красивый мужчина. Сколько женщин на него западало, не передать,