С неимоверным внутренним подъемом Фёдор Степанович возился с краном. Эти моменты были для него, пожалуй, одними из самых счастливых в жизни – то ли ещё один эффект синдрома, то ли последствия удовлетворения возбуждения, проходящего по грани жизни и смерти. Это были его личные минуты медитации, познания самого себя.
Он вспоминал, как когда-то чуть не разрушил свою жизнь. Рано женился – в 20 лет, по любви, на своей сногсшибательной однокласснице Марусе, тут же завел детей – одного за другим, сначала Толика, потом Верочку, бросил институт, занялся металлоломом, быстро поднялся, купил первую, хорошо подержанную, но BMW, раскрутился, вошёл в раж… что говорить, 90-е и есть 90-е. Всё по стандартной схеме в её не лучшей вариации: деньги, машины, пьянки, бабы… Маруся безропотно терпела ту пьяную скотину, с запахом чужих женских тел, поднявшегося из грязи в князи идиота.
Если бы не Кирина мать, что бы сейчас с ним было?
Тогда, много лет назад, Фёдор Степанович сперва решил, что это проклятье. Но проклятье стало счастьем. Да, есть издержки – в отпуск не уехать (единственное, в чём отказывал Фёдор Степанович супруге) и переезды по необходимости. Но это так, мелочи. За эти годы он осознал силу семьи: хоть и постаревшая, но заново любимая Маруся, дети уважают, внук растёт. Подстроился под ситуацию, открыл новый бизнес, теперь своя сеть по Москве, руки-то золотые. Если бы не Кирина мать, кем бы он сейчас был? Спившимся барыгой-одиночкой? Да и Кира – хорошая девочка. Такую хозяйку ещё поискать. Деликатная, понимающая, без истерик.
Для домового – лучший вариант.
– Катерина! Давай быстро завтракать. В школу опоздаешь, – из-за прикрытых дверей было слышно, как в крохотной двушке-распашонке снуют её жильцы.
– Мама, я ещё зубы не чистила.
– Чаем почистишь.
– Я не буду овсянку. Почему каждый день овсянка?
– Потому что. Фёдор Степанович, Катю отправлю и вас завтракам накормлю.
– Хорошо, Кира Сергеевна. Сейчас воду верну.
– Супер.
– Мама, где мой дневник?
– Вчера нельзя было собраться?
– Кира Сергеевна, проверяй.
– А где цветные ручки? На столе же были.
– В сумке. Давай быстрее уже. Да, Фёдор Степанович, пошла вода.
– Дядя Федя, а почему вас долго не было? – Фёдор Степанович развернулся в пол-оборота. Катерина, уже одетая в темно-зеленый школьный костюм с голубой блузой, стояла в дверном проёме, хитро улыбаясь. – А я знала, что вы придёте. Проснулась и сразу о вас подумала.
– Катя, не отвлекай Фёдора Степановича, давай собирайся, опоздаешь, как обычно. Сколько можно уже.
– Не вспоминала – не приезжал, подумала – приехал, – заговорщицки подмигнул Фёдор Степанович.
Девочка, на секунду озадаченная, захлопала длинными чёрными ресницами. Заулыбалась, довольная таким поворотом, подняла высоко голову, прижала ладошку к губам, отправила воздушный поцелуй и скрылась за дверью.
– Маааам, где мой синий шарф? – уже доносилось