– Извини, – полковник смутился, – все теплое, но в такую жару надо много пить, – Ева взглянула на него.
– Я знаю. В Марокко тоже было жарко, Иосиф, – он не собирался спрашивать, есть ли у кузины кто-то, – ты думаешь, я все забыла, но я все помню, – Иосиф велел себе не говорить этого, но не смог удержаться.
– В одну реку нельзя войти дважды, Ева, – за окном пылало закатное солнце пустыни. Ее смуглая кожа золотилась. Иосиф вспомнил свой любимый рассказ.
– Словно она и вправду не такая, как все, – он отвел глаза от ее настойчивого взгляда, – хотя так и есть… – женщина отозвалась:
– Можно, если мы оба этого хотим, – его сердце на мгновение остановилось, – но это время еще не настало, Иосиф, – его голос внезапно сел.
– А, – полковник откашлялся, – а ты думаешь, что оно настанет? – Ева поставила на стол стакан.
– Не знаю. Ешь, – велела она, – нам скоро уезжать, пока в разные стороны, Иосиф, – покорно кивнув, полковник принялся за свою лепешку.
Вытянув длинные загорелые ноги, Надя лениво покуривала сигарету. Бирюзовая вода бассейна сверкала под утренним солнцем. Из открытой двери швейной мастерской тети Сабины доносился строгий голос Элишевы.
– Мишель, будь осторожнее. Фату расшивали вручную, кружева на шлейфе брюссельские, – Надя смешливо крикнула:
– Правительство Израиля объявляет в стране выходной день в честь свадьбы Элишевы Гольдберг и Моше Судакова, – сестра высунула наружу растрепанную белокурую голову.
– Надо устроить репетицию хупы, – пожаловалась Элишева, – а все уехали в Музей Израиля, даже тетя Марта. Как будто нет другого времени кататься по музеям. Получается, что меня некому вести к венцу, – Надя сдвинула на нос темные очки.
– Ты путаешь Стену Плача с нашим поселковым храмом. Папа поведет Моше вместе с Иосифом, а тебе придется перейти в руки Аннет и тети Марты, – Элишева закатила глаза.
– У которых, как обычно, есть дела важнее, – Надя пробормотала:
– Что может быть важнее свадьбы века…
– Ладно, – распорядилась сестра, – Мишель, свари кофе, мне надо подкрепиться, – Надя выпустила клуб дыма.
– Один бурекас во рту – одна складка на, – она прибавила крепкое шахтерское словцо, – милая, – Элишева вздернула нос.
– Нет у меня никаких складок, но ты права, лучше ограничиться фруктами, – Надя хмыкнула:
– В Голливуде сейчас отказываются и от них. Это сплошной сахар, тоже калории… – Элишева велела:
– Тогда только кофе. Поворачивайся, Мишель, мне надо сделать маникюр и педикюр. В микву я сходила, – сестра закатила глаза, – еще одна средневековая косность, но теперь у меня есть все нужные справки…
Надя полюбовалась своими аккуратно накрашенными вишневыми ногтями. Флорентийский сет снимали на улицах города. За неделю она привыкла к томным взглядам