– Не надо, я прошу вас, не надо, – он вздрогнул, – пожалуйста, не надо, – залаяла собака, женщина захлебнулась визгом. Хаим отер пот со лба. Он был уверен, что кричала не Полина.
– Это не ее голос, – он унял часто стучащее сердце, – давай, Ягненок, не отвлекайся от задания, – огонь, вспыхнувший на заднем сиденье машины, опалил его потрепанную куртку. Хаим усмехнулся.
– Хорошо, что мы сюда приехали в провинциальных нарядах. Огонь не справился с брезентом, и я избежал ожога, – они с Пауком вывалились из превратившейся в огненный смерч машины за несколько секунд до взрыва. Хаим понятия не имел, куда делся так называемый товарищ Вербье.
– Если я найду Леону, – пришло ему в голову, – я буду обязан вывести ее отсюда, несмотря на угрозу всей операции, – Хаим никогда не оставил бы соратника по оружию в опасности.
– Она разберется, как ей попасть в СССР, – успокоил себя Ягненок, – если Паука убьют здесь, Леона все равно добьется своего, – вспомнив голос неизвестной женщины, он с облегчением понял, что кричала и не Леона.
– Но кричала, – Хаим осторожно двинулся вперед, – на стадионе подняли тревогу, однако допросы не прекратились…
Оказавшись среди стены огня, в которую превратился въезд на поле, Хаим нырнул в первый попавшийся ему на глаза тоннель. Он помнил историю главной спортивной арены Чили. Стадион возвели до войны по образцу берлинского.
– Здесь не только стадион, – Хаим шел медленно, пережидая любой шум неподалеку, – здесь есть бассейн, крытые залы, раздевалки, служебные помещения, – сейчас все вокруг него стало одной огромной тюрьмой.
– На трибунах они только держат людей, – Хаим ступал неслышно, – допрашивают и пытают они здесь, – сердце успокоилось.
– Это я теперь тоже умею, – горько подумал Хаим, – шесть лет назад я был не таким, – Полина утверждала, что черная гниль окончательно его покинула, но Хаим не был в этом уверен. Он больше не замечал серого налета на белках глаз, но понимал, что он изменился.
– Доктор во Вьетнаме сказал, что это у меня в крови, – Хаим почувствовал липкий страх, – может быть, он имел в виду, что от этого никогда не избавиться, – в Сантьяго врач подробно объяснил им, что произошло с Полиной.
– Такое случается, – уверил их доктор, – это нередкое осложнение беременности. Вернее, никакой беременности не было, эмбрион не развился, – Хаим не мог избавиться от мыслей о будущем. Они с Полиной, словно сговорившись, не упоминали о детях.
– Только иногда, – вздохнул Хаим, – когда я обещаю водить их в Центральный Парк и на бейсбол. Но что, если таким, как я, нельзя иметь детей? Что, если все опять закончится точно так же? – он велел себе ничего не загадывать.
– Что случится, то и случится, – тусклый круг света от забранной в проволоку лампы становился ближе, – сначала надо отыскать Полину и Иосифа и вывести их отсюда, – Хаим резко остановился.
– С Полиной