– Ее не тронут, – повторял себе Скорпион, – она левая, но американская гражданка. Переворот финансируется ЦРУ, она потребует вызвать консула и все закончится благополучно. Я ее люблю, – Саша едва справился со слезами, – я не мог подумать, что так случится, – по утрам голубовато-серые глаза девушки туманились сонной дымкой. Лара доверчиво сопела ему в плечо.
– Моя маленькая, – хотел шепнуть ей Саша, – ландыш белоснежный, – Саша терпеть не мог трескучую советскую поэзию.
– Товарищ Котов прав, – пришло ему в голову, – нас переживут Цветаева и Мандельштам, а не вирши о Братской ГЭС, – на Фрунзенской Саша держал тщательно подобранную библиотеку, куда, впрочем, не допускались эмигрантские издания. Он мог купить какие угодно книги в Париже, однако считал их плохим примером для Моти.
– У нас издали Цветаеву, – напомнил себе Саша, – Бродский мог стать членом Союза Писателей и уважаемым автором, однако он предпочел чернить родину и предать ее. Цветаева же, наоборот, вернулась домой, – он жалел, что не успел серьезно поговорить с Ларой. Саша ожидал, что девушка его поймет.
– Она влюбилась во французского левака, – хмыкнул Скорпион, – но я объясню, что играл роль ради спасения Альенде. Она западная коммунистка, но с уважением относится к СССР, в отличие от товарища Флори, – парень вел машину с невозмутимой осторожностью. Словно услышав Сашу, американец бросил в рот сигарету.
– Полиция останавливает водителей, кажущихся им подозрительными, – наставительно сказал Флори, – не превышай скорости, не обгоняй и вовремя доберешься в нужное место, – он махнул рукой, – то есть сюда…
Площадь перед бетонной глыбой, напомнившей Саше берлинский стадион, построенный при Гитлере, перегородили деревянными барьерами. Флори сбросил скорость.
– Грузовики запускают через этот подъезд, – спокойно сказал парень, – мы на месте. Наша цель – отвлечь внимание полицейских, – Флори изящно развернул машину, – и проникнуть на стадион самим, – Саша внезапно сказал:
– Я слышал, что в Нью-Йорке никто не учится вождению, а ты словно родился за рулем, – Флори пожал плечами.
– Наша семья держала личных шоферов, но мой отец считал, что мужчина должен водить сам, – он усмехнулся, – он меня и стрелять обучил. Мы ездили на охоту в Адирондакские горы, у нас была вилла на тамошних озерах, – Хаим не мог отделаться от мыслей об отце.
– Паук его не убивал, – напомнил себе юноша, – папа погиб от несчастного случая. Но имею ли я право помогать нашему врагу? – Хаим скрыл вздох:
– Не только имею, это моя обязанность. Операция Леоны важнее моих личных переживаний. На стадионе может быть не только она, но и Полина, – Хаиму стало страшно, – я не могу ее потерять, – жизнь без Полины казалась ему бессмысленной.
– Только с ней я становлюсь живым, –