– Как ты думаешь, почему он такой? -если Иосиф и слышал их, он даже не пошевелился.
– Он придет в себя, – уверенно отозвалась Полина, – ему надо дать время. Рауфф и Барбье его пытали, – девушка поморщилась, – однако он сильный человек, он справится…
Хаим вспомнил стаи чаек, кружившиеся в закатном небе над стадионом.
– Они не просто так туда прилетели, – хмыкнул Ягненок, – но мы теперь никогда не узнаем, почему, – на ржавом балконе пансиона нежно курлыкали голуби. Спокойное дыхание Полины грело ему щеку.
– Она права, – Хаим привлек ее к себе, – нам нельзя расставаться, и мы не расстанемся, пока мы живы, – отставив чашку, он поднялся.
– Буди Иосифа, пора двигаться к границе.
Хрупкие куски туфа хрустели под заношенными ботинками. Полковник Кардозо кутался в грубое индейское пончо. В Сантьяго стояла жаркая весна, но вокруг перевала Бермехо простирались сияющие на солнце снега. В бронзовой статуе Андского Христа играли отблески света. Скульптуру возвели в начале века, в честь мирного договора, заключенного между Аргентиной и Чили. Четырехметровый Спаситель опирался на не менее внушительный крест. Иосиф даже разглядел складки его плаща.
– Здесь всего километра три до шоссе, – понял он, – статуя стоит именно там, – Иисус словно благословлял две будки пограничников, устроенные на дороге.
Они не собирались рисковать и спускаться на шоссе. За спиной Иосифа серели плоские камни старинной пастушьей хижины. О горной тропе, ведущей на аргентинскую территорию, им рассказали на рынке.
Оставив их с Полиной в дешевой забегаловке, Ягненок вернулся с расшитой индейской торбой, колючими пончо, вязаными из шерсти альпаки носками и подержанной армейской обувью.
– Долларов осталось только на междугородный звонок, – почти весело сказал кузен, – надеюсь, твои коллеги в Буэнос-Айресе не подведут и вытащат нас из Мендозы, – он подмигнул Иосифу. Полковник заставил себя открыть рот.
– Не подведут, – из-за разбитых губ он шепелявил, – можешь не сомневаться, – залив в флягу Полины крепкий кофе, они вышли из забегаловки с парой пачек сигарет. На дне новой торбы уместились румяные индейские лепешки и банки американской тушенки.
– Обувь у нас тоже американская, – полковник рассмотрел свои ботинки, – Полине пришлось надеть два носка, – Иосиф знал, почему он думает о мелочах.
– Я не хочу вспоминать о самом главном, – в безоблачном небе кружил орел, – о том, что я опять поступил бесчестно, но теперь с Леоной, – к его облегчению, Полина ни о чем не подозревала.
– У нее действительно легкое сотрясение мозга, – Иосиф присел на валун, – она очнулась, когда Хаим нашел ее в коридоре, – сам Иосиф помнил все очень хорошо.
– Они шутили, что пригласят фотографа, – рот Иосифа наполнился вязкой