– Как вы меня заколебали, парни…. Я! Не! Гей!
– Расскажи ещё сказок, Артёмка, мы послушаем.
Тут в коридоре появилась Мира:
– Оставьте его в покое! Что он вам сделал?
– Лучше скажи, делает ли он хоть что-то тебе? – тут все трое уже ржали как отсталые кони, брызжа слюной и на меня, и на друг друга.
Мира за рукав оттащила меня, абсолютно зависшего, от этих дурней, взяла за руку.
– Не слушай их, они идиоты. Идиотские идиоты с куском идиота.
– Я знаю. Но как же они меня бесят. Как же мне всё это надоело. Эти издёвки, эти постоянные подколы, это вечные дебильные шуточки…
– Ну ты же знаешь, что ты нормальный.
– Знаю.
– Ну вот и хорошо. Иди ко мне. Обнимашкииии? – Мира распахнула объятия, и я с удовольствием прижался к ней. Мира была такая мягкая, уютная – ну чисто как мамина шаль, в которую я любил укутаться в детстве на бабушкиной даче.
Нам было хорошо вдвоём: кино, прогулки, совместные доклады на географии и физике. Мы встречались ещё с прошлого года, с выпускного. И самое классное было то, что я совершенно не скучал по Мире, когда её не было рядом. Не мучился от того, что эти практически полностью платонические отношения никуда не двигались. Было так хорошо, что не хотелось нарушить этого тихого баланса. А Мире, я думаю, нравилось, что с ней рядом красивый парень. Умный и чуткий. Я всегда спрашивал, как её дела, и потом – правда слушал! Не распускал руки, не приставал, но подавал руку и всегда держал запасную гигиеничку – специально для неё.
Глава 8. Катя
– Боже, какие идиоты.
Эти трое вели себя как кучка индюков-переростков. Не знаю, кто был хуже: Марат, который возомнил себя гораздо взрослее и круче остальных, Егор, считавший себя секс-символом местного разлива, или Лёша, согласившийся на роль клоуна или козла отпущения то ли из желания угодить приятелям, то ли из снисходительности к ним же. Но по крайней мере они все стоили друг друга.
Их дебильный хрюкающий гомон донимал меня и не давал сосредоточиться. Не знаю, что раздражало меня больше: сами звуки или тот факт, что эти существа – мои сверстники и одноклассники. Но хуже всего было то, что я подозревала: одно неотделимо от другого. И однажды мне придётся участвовать в этой жизни с липкими как обсосанный чупа-чупс шутками.
Парни по-старше были не сильно умнее. Ну может и умнее, но не лучше. Тот же смех не пойми над чем, те же лица, перекошенные не смехом, нет, а ржачем. Скалящиеся зубы, гогот вперемешку с взвизгами особо истеричных придурков. Если послушать – обычно смеются над соплёй или над пердежом друг друга. Ещё чаще над каким-нибудь забитым одноклассником рохлей. Или в случае нашего класса – над мальчиком для битья Артёмом. Когда уже исчерпает себя эта удивительная тема его нетрадиционной сексуальной ориентации? Никакой пищи для новых каламбуров Артём сам им не даёт, но они готовы бесконечно искать чёрную кошку в тёмной комнате. Бедняжка.
– Паааасматрите на меня, я таааакой