величавых потешных бойцов,
вожделенных античных фигур.
Я люблю из-под шёлковых лент,
переполненных мною клетей
на проспектах свободы моей
искромётный дарить комплимент.
Где игрою свечей и лучин
увлечён быстрокрылый Пегас.
И немного – не то, что у нас —
есть весьма одиноких мужчин.
Октябрь-90.
Появляясь на кухне из роз,
отражаясь в гостиной из ваз,
я, казалось, окутывал Вас,
провожатая солнечных слёз.
Неужели прискорбен и пуст
и сомнителен утренний час
вне того, что касается Вас,
королева изысканных чувств?
А герой обязательно скуп,
объясняя, хваля и виня.
Окрыляйте сегодня меня!
грациозным движением губ.
Чтобы я уходил наряду
с исчезающей в этом бреду.
Июнь-91.
И было крещённое странной судьбою
с фрегатами без якорей
моё состояние – брызги прибоя,
рассеянный свет фонарей.
Прозрачная птица заоблачной выси,
моя разделённая грусть,
вблизи потаённой стрелы кипариса
пылает гранатовый куст!
И будто вино из серебряной чаши,
стекает полночная суть.
И снова приходят – милее и краше, —
о том не жалея ничуть.
Август-91.
Призрачными волнами,
забытью сродни,
всё дождями полные
исчезают дни.
Но однажды вспомнится —
с водкой или без —
золотая конница
ветреных небес,
о любовном голоде —
пагубной поре —
ворковали голуби
где-то во дворе.
И вчерашним узником
под июльский зной
ускользала музыка,
бывшая со мной.
Сентябрь-91.
Октябрь ещё не остыл
в картинах грядущего сна.
Воздушные тают мосты,
цветная дрожит пелена.
И что б не случилось со мной,
реалии – брошенный груз.
Откуда горячей волной
восторги сиятельных муз?
И та, из невест или вдов,
уже не опустит вуаль,
аллеями скучных садов
ведёт в золотистую даль.
Красивые листья вполне
кружа′тся себе на ветру.
И сказочно весело мне,
что я никогда не умру.
Ноябрь-91.
От тех, кто грешен и безгрешен —
до места своего в раю, —
от обязательных насмешек
гордыню битую мою
храню,
пока не отпустила,
не опрокинула беда:
любви божественная сила —
в песок ушедшая вода.
Декабрь-91.
В краю новогоднего бала
блуждал разноцветный огонь.
И жизнь уже не стекала
расплавленным воском в