– Возможно, – отвечал Андрей Петрович, и из такой краткости я вывел для себя, что негеологические наблюдения представляются ему пустяками.
– Но есть женщины, за которыми и мужчинам трудно угнаться. Лариса наша такая. Согласен, Андрей Петрович?
Лариса, молодая худенькая геологиня, была начальником того отряда, где работали студентки из Москвы.
– Возможно, – опять оказывался краток главный геолог.
Между тем было заметно, что Никицкий, всегда захватываясь беседой с Красиловым, относится к нему в целом сдержанно – и именно из-за того – насколько я мог судить, – что беседы эти были увлекательны. Увлекательны они были потому, что в голову Андрею Петровичу нередко приходило что-нибудь новенькое в ходе решения геологических задач, а для этого она должна была быть и была занята ими день и ночь, так что, вероятно, ни на что больше её не хватало, в том числе на интерес к людям. Отсутствие такого интереса и раздражало, по моему мнению, Антона в Красилове. Андрей Петрович почти не задавал людям вопросов. Слабую улыбку весьма часто можно было видеть на его лице, но, даже если он глядел тебе в глаза, ты не смел отнести её на свой счёт, потому что она оставалась такой же, когда он переводил взгляд, например на миску с супом. Его равнодушие к тому, как ты жил раньше и о чём думаешь сейчас, было настолько чистосердечным, что имело привкус благодушия.
Тем не менее сознавая, что являешься для Андрея Петровича лишь орудием для изучения земных недр, вроде компаса или увеличительного стекла, ты невольно испытывал возмущение, которое принуждён был гасить в недрах своей нервной системы. Мне, наверно, удавалось это легче, чем Антону. Я спрашивал себя: «Если тому, кто занимательно отвечает на твои вопросы о науке, ты пеняешь за то, что ему же не любопытно ни о чём кроме науки тебя спросить, то не говорит ли это о том, что ты хочешь от жизни чересчур много?», – а он в это время не иначе как думал о том, что ещё ему надо спросить у Красилова.
Иногда желая, чтобы было сделано как можно больше, Красилов увлекался и давал людям задания, подводящие их к пределу сил: пройти за один день чересчур много или чересчур много проб нагрузить в рюкзаки. В тех случаях когда Леонид это замечал, он выручал нас подправляя намётки главного геолога, а когда не замечал, Никицкий, бывало, подправлял их сам. Если мне даже в охотку была работа на износ, то Антона раздражала замашка Красилова не жалеть людей. Андрей Петрович в свою очередь бывал резко недоволен тем, что его поправляют, и не желал принимать в расчёт того, что поправки были сделаны с умом.
– Я сначала думал, – говорил Антон, – что Красилов обижается за геологию, а потом понял, что за себя. Мало того что начальник отряда вмешивается в планы, так ещё и студентик думает, что умней всех.
Однажды мы с Никицким, возвратясь из маршрута, увидели возле палаток не знакомый нам грузовик ГАЗ-66, шофёром которого оказался тот самый парень, что переплывал на