Тереция поняла, что теряет контроль над чувствами. Ещё чуть-чуть и из глаз хлынут потоки слёз.
– Мне просто жаль… Мне кажется, это не я, а ты боишься!
– Я? – от возмущения Плим вдохнул лишнего воздуха и закашлялся. – Чего я боюсь?
– Боишься моего отца, его положения, его влияния и… Всего! – закричала вдруг Тереция.
– Ты чего злишься? С чего бы мне его бояться?
– Плим, зачем ты позвал меня сюда? Я хочу вернуться, вот и всё!
Голос Тереции сорвался. Мир вдруг стал нечётким. Глаза-грозовые тучи разверзлись, хлынули слёзы, по щекам потекли реки смешанных чувств: обиды, нежности и досады. Она плакала, хотела бежать. Жаль, теперь она точно пропустит выступление отца и представление вечерних фонарей. Тереция редко плакала, но знала – этот внезапный "дождь" скоро не прекратится. Только куда бежать? Девушка метнулась к дороге, ведущей в лес. Плим попытался схватить её за руку, но она вырвалась.
– Оставь! Не сейчас! У меня просто… Я хочу немного побыть одна. Не ходи за мной.
Глава 6: Песня пленницы
Растерянным взглядом дровосек провожал убегающую Терецию. Он всё ещё сжимал голыш для фокусов. Странно, но камень вдруг стал мокрым и холодным. Плим п осмотрел на руку. Сквозь пальцы сочилась вода. Откуда? Он огляделся. Мир будто накрыло прозрачной чёрной вуалью. Откуда-то издалека, из тумана, к затылку подбиралась боль. Плим почувствовал, как онемели и похолодели пальцы рук и ног. Неприятный озноб пробежал волной по телу. Он ясно слышал глухую поступь боли, теперь не только в голове, но также во всём теле, и не понимал, откуда всё это взялось. Колодец, солнце, очертания леса, бирюзовое платье Тереции – всё потемнело и стало рассыпаться, разлетаться, словно маленькие мушки. На их место приходили новые звуки и запахи – шум капающей воды, смрадная вонь, чьи-то гортанные голоса. Он хотел открыть глаза. Бах! Боль ударила в затылок мощью кузнечного молота. Плим вскрикнул и попытался схватиться за больное место, но руки издали глухой лязг и остались недвижимыми. Превозмогая себя, он открыл налитые свинцом глаза и увидел тёмный свод. Наверху зияло отверстие, в которое влетал и исчезал в зеленоватой темноте снег. Отовсюду слышалось монотонное «кап-кап-кап-кап». Образуя на полу блестящие фосфорические лужицы, сверху по стенам стекала вода.
В эту минуту Плим всё вспомнил. Там, за толщей каменного свода, не было никакой весны. Зима уже наступила, и эти снежинки, кружащиеся под потолком, были вестниками разыгравшейся на поверхности метели. Тёплый ярмарочный день – то был всего лишь сон.
Он вспомнил, как этим утром проснулся и выглянул в окно. Ярко светила луна, земля была покрыта инеем – белым колючим бархатом. Память, а вместе с ней и ужас возвращались к дровосеку. Он вспомнил тепло и запах избы. Вспомнил, как ещё утром проснулся, закинул в рот остатки ужина, оделся и вышел в сарай. И вот теперь он здесь. По воле ли случая или по чьему-то злому замыслу, но он был здесь – в цепях, окутанный полумраком и нестерпимой вонью.
Плим приподнял голову и огляделся. Это была пещера. Стены мерцали унылым светом. Здесь и там горели костры, вокруг