В Мальцевской тюрьме
Отсюда я отправился в Мальцевскую тюрьму. Здесь я также остановился в квартире начальника тюрьмы. На следующий день после моего приезда в эту тюрьму, в десять часов утра, насельницы этой тюрьмы были собраны в одной из больших палат, где я едва сказал им слово. Дело было в том, что они своим рыданием прямо прерывали меня. Слово, сказанное мною им, было такого характера:
– Достолюбезные матери и сестры! Я прибыл сюда напомнить вам о том, что земная оценка человеческой личности сплошь и рядом бывает совершенно противоположна небесной Божеской оценке ее, ибо что высоко у людей, то мерзость пред Богом (Лк. 16:15). Господь – не человек, у Него Свои весы находятся в Его руках, коими взвешивает всех и каждого по-Своему. Я думаю, что многие из вас, если не все, сильно чувствуют на себе гнет общественного мнения; многие из вас, находясь под тяжестью, думают о себе, что они всеми отвергнуты, всеми забыты. От многих из вас не только ваши знакомые или друзья, но даже и близкие родные отказались, как от каторжанок.
Арестантки с воплем ответили:
– Верно! Справедливо! Отказались все от нас!
– Но не падайте духом, у вас есть один друг всем угнетенным, друг даже всем грешникам и преступникам. Между прочим Он является и вашим другом – это Христос! Это Иисус Спаситель ваш, это Он батюшка один, это Он, Который сквозь арестантский халат ваш проникает в сердце ваше и с пламенным вожделением ждет, когда вы познаете Его и когда вы скажите Ему: «Превозлюбленный мой, Радость сердца моего, Наставник мой, Учитель мой, Свет души моей, Восторг совести моей, Желанный мой, приди ко мне, вселись в меня, будь всегда со мною, Кормилец мой, Ненаглядный мой, освободи меня из тины моих преступлений, спаси меня от грехов моих, совлеки с меня одежду позора, освободи мою совесть от тяжких моих беззаконий, одень меня в ризу спасения Твоего, оживи меня благодатным Твоим всепрощающим дыханием! О, Царь мой, о, Пастырь мой! Соделай меня сонаследницей Царства Твоего Небесного, введи меня в Твою святую овчарню, отныне я буду Твоей верной рабой, отныне я буду покорной и послушной Твоей овцой!»
Арестантки сильно плачут.
– Возлюбленные мои! Доселе ваши многострадальные жизни целые десятки лет не выходили и не выходят из тесных и тяжелых состояний самых последствий ваших грехов и преступлений. Да, сладок грех, приятен порок, упоительны наши страсти – но как бесконечно горьки и смертоносны последствия их! Поэтому самая тяжелая, самая адская жизнь выпадает только на одного грешника. Грешник как будто для того и рождается, чтобы всегда грешить и всегда с проклятием расплачиваться за свои грехи: минута сладости – десятки лет страданий, мук и проклятий! О, как ужасен грех! Он снаружи представляется прекрасным, прелестным, даже как-будто преисполнен всякого рода блага, но стоит только дотронуться до него, как тысячи смертей выползают из него. Милые мои страдальцы! Не правду ли я говорю?
– Правду!