Дхавал не понимает, хотя он тоже привязался к этому созданию. Он предлагает:
– Мы можем перестроить капсулу обратно. Мы можем сделать новый такой же. Мы наверняка можем модифицировать его начальные параметры, сделать покрепче, можем…
– Я просмотрел параметры, которые передавала Разуму Ремидос, – подхватывает Гонзало, и Разум проецирует перед ними её цифры. – Если заменить пару исходных данных, то…
Слова их звучат разумно, отказ от них – безумием. У них просто не хватит времени, и Ремидос молчит. Жан прикрывает глаза на миг – советуясь с Разумом или успокаиваясь, и отвечает ровно – голос его отдалено напоминает голос Разума, полный холода и металла.
– Мне неинтересно. Вы его восстановите. Ремидос, ты его восстановишь.
Ремидос встает и выходит из столовой.
Она проходит медотсек и отключает капсулу для регенерации.
Капсула издает писк, переставая работать – не рассчитана на ручное выключение, и слегка гудит прежде, чем выключиться полностью. Створки ее раскрываются, показывая прибор. Ремидос надевает перчатки, открывает капсулу и берет прибор руками.
Она выключила обоняние и звук, выставила настройки зрения на минимум возможного, чтобы видеть неярко, но четко. Она выбрала самые прочные перчатки, которыми можно мешать кислоту. Она старается не смотреть, не думать о том, что видит и что собирается сделать.
Подумай, осмысли – и она остановится. Создание больше не сочится бурой жижей, но ломаные трубки никуда не делись, куски мяса видны там, где порвана оболочка кожи – уже разлагающаяся, склизкая плоть, мало чем отличимая от гноя. Даже с минимальными настройками, даже в перчатках – есть хочется скорее оторвать и сжечь свои руки.
У биологов тоже есть инстинкты, память рук, не доступная даже Разуму.
Ремидос до ужаса хочется жить.
Манипуляторы убирают все другие приборы с большого белого стола медотсека – Ремидос делает лишь одну, иную операцию, не пользовалась столом десятки лет, но каждое её движение отчего-то уже знает её тело. Она кладет на стол их создание – гораздо легче, чем она могла представить, в нём почти нет его противоестественной пульсации. Манипулятор подкатывает ей столик с инструментами, Ремидос берет тонкий острый лист металла – скальпель, вспоминает она позднее – и сжимает в руках. Не знанием – инстинктом – она разрезает кожу прибора сильнее, раскрывая гноящуюся плоть.
Манипулятор подает ей пропитанные раствором тампоны – и она очищает его трубки и оставшуюся плоть; руками. Разум помогает ей, перед глазами просвечивая не рваную кожу – под ней видно положение трубок. Разум заботливо снижает ей зрение сильнее, пока Ремидос не мотает головой, прося прекратить – перед глазами её остаются с трудом различимые цветные пятна. Вставляет новые пластины и зашивает плоть она почти на ощупь.
Кажется, она не успевает сделать это до конца, и её работу завершают манипуляторы – они быстро учатся, однажды увидев. Ремидос обессилено опускается на пол и чувствует, как её сознание полностью угасает. В себя она приходит