– Еще один шаг!
Между нами стал Каспар; за ножи схватились еще несколько человек, тогда Каспар достал пистоль и стал рядом со мной, вслед за ним это сделали Лавуазье и Жульен с ножами. Четверо против семерых? Но нет, первым одумался Гильом.
– Опомнитесь! В таком положении нам не хватало только перерезать глотки друг другу. Я уверен, что месье Каспар давно заподозрил неладное, да и не только он. Я и Лавуазье стали догадываться об этом, как только мы начали запасать дрова, плести циновки и собирать злаки. Я уверен, что командиру все известно, думаю, что пришло время рассказать и нам о том, что нас ждет. Но, признайтесь нам, месье Каспар, когда вы догадались, что нас бросили?
Каспар заподозрил неладное, как только боцман стал стрелять уток в камышах. Мяса у нас было предостаточно; только в первый день мы вынуждены были прирезать четыре овечки, и неизвестно, сколько их будет еще. Неужели, капитан послал боцмана палить из ружья лишь затем, чтобы кто-нибудь, проезжающий мимо, услышав стрельбу, донес в Ак-Мечеть? Но вскоре капитан отозвал стрелка, и подозрение отпало само собой. Оказывается, дело уже было сделано, и он просто боялся потерять боцмана. Но обо всем этом Каспар расскажет нам гораздо позже, а сейчас он решил дать один малюсенький шанс капитану и, следовательно, и всем нам.
– Постойте! – воскликнул он, – капитан такой же человек, как и мы все, с такими же слабостями, как любой из нас. Он мог на эти полчаса чем-нибудь отвлечься, присматривая за нашей работой, задуматься, задремать, в конце концов.
– И что, совсем не наблюдать за горизонтом? – спросил Ронсед.
– Нет, почему же, можно наблюдать, но ничего не увидеть. Вы сами сказали о том, что всадник поднимался на вершину холма, а затем спускался в низину. Как раз именно в тот момент, когда сотня была в балке, капитан мог смотреть в сторону Ак-Мечети. Вы говорите пыль? Но ведь мы не раз наблюдали вихри, несущиеся по степи и поднимающие над собой тучи пыли.
– Особенно часто они случаются на разделах моря и равнины, поверьте мне, старому моряку, – вставил Лавуазье.
– Хорошо, а стрельба на уток, когда у повара на камбузе полно мяса? – не унимался тот же Ронсед.
– И это тоже объяснимо. Скажи нам, Александер, – обратился к одному из моряков Каспар, – я видел, что ты частенько отдавал свою порцию баранины соседям, это еще почему?
– Потому, что я, зачастую, не могу переносить даже ее запах, а о том, чтобы взять в рот, не может быть и речи, – ответил тот, – правда, бывают и исключения, сам не знаю почему.
– Вы утверждаете, что синьор Дюбуа не ест баранину? – спросил кто-то из матросов.
– А вы совершенно не допускаете такую возможность? – вопросом на