Она обогнула рабочую площадку по обходной галерее, спустилась ещё на пролёт и набрала код на неприметной, тусклого металла двери. Её уже ждали.
Ирэн, Лидия, Саша, Бетт – они сидели за длинным узким столом, когда-то, наверное, предназначавшемся для столярных работ; горели под потолком две тусклых лампочки. Среди всех них Изабелла, что-то печатавшая на клавиатуре моноблока поодаль, выгодно отличалась правильной фигурой, тонкими и строгими чертами лица, выдававшими недюжинную волю; а губы у неё были полные, чувственные. В тёмно-красном платке, с белым абстрактным орнаментом по канту, она была особенно хороша.
– Докладывайте, – властно бросила Надин, опускаясь на пустующий стул во главе стола, и отвинчивая крышку термоса; разнёсся мускатный запах подсолнечного эрзац-кофе.
– У нас всё готово на северо-западе, – начала Саша, полная, курносая, с гордостью носившая зачёсанную набок густую прядь тёмнорыжих волос, – из девяти посёлков только в одном комендант заупрямилась… пришлось её изолировать.
– Изолировать? – на вкус Надин, кофе слишком отдавал жмыхом, – что это значит?
– Связали, заперли в складской пристройке, возле сушильного комплекса. Всё чисто, никто не видел.
– Напрасно… – Надин нахмурилась, – не нашли общий язык сейчас, будет гадить и потом. Устраните её полностью, тело – в известняковую яму; пошли своим телеграмму прямо после собрания. Что на востоке?
– В целом неплохо, – откликнулась Бетт, смуглая и жилистая, тонкоголосая, – там у нас очень активная ячейка, заготовили почти шестнадцать тысяч листовок. Мы уже три года тайно ввозим туда литературу, проводим разъяснительные беседы. С пожилыми труднее… для них мужчина – это своего рода икона, бзик какой-то…
– Старухи, – пожала плечами Надин, – вряд ли они посмеют оказать сопротивление. Но после объявления декларации, и когда волнения утихнут, их нужно будет отселить в отдельную резервацию… надо подумать над этим; определим им пару посёлков, полагаю, пусть доживают там свои дни.
– Многие из них – носители технического опыта, – осторожно заметила маленькая, широколицая Лидия.
– Не существенно, – небрежно отмахнулась Надин, – мы хорошо поработали с протоколированием, и с чертежами, всё важное сохранено. Незаменимых сейчас нет. И потом, я уверена: они быстро смирятся, да ещё и сами предложат свою помощь. Что для них меняется, в конце концов? Когда мы на городской площади, при всех, разберём Густаффсона на части и расскажем нашу правду – даже те, кто смутно помнят живых мужчин, быстро убедят себя, что они были искусственными. Главное – правильно сформировать мнение масс. Долинщики вообще легковерны. Так что… осталась лишь Цитадель. Ирэн, что с внутренними войсками?
– Они созрели, – довольно проговорила бледная, но очень коренастая женщина