Он предложил ей половину разломленной лепёшки, она помотала головой, отказываясь. Между ними был разделочный стол.
Он пожал плечами и со вкусом откусил от лепёшки, начал жевать. Она искоса наблюдала, как ходят желваки на его челюстях, как двигается кожа, покрытая короткой, должно быть, двухдневной щетиной. Шрам тоже двигался.
– Не ешь всухомятку, я супу налью.
Она разлила им супа; она точно знала, что суп получился отменным – но всё равно боялась, что он покривится. Но он взял ложку и стал с аппетитом уплетать, весело глядя на неё; даже левый глаз смотрел почти прямо.
– Обалдеть, – сказал он, наконец, тыча пальцем в тарелку, – что за приправы?
Она опять покраснела:
– Много всяких… мы коптим жмых с солью, и ещё настойка из хмеля, и тмин…
– Ты часто краснеешь, – заметил он.
– Я… это… фрау Ядвига говорит, что я дура.
Он возмущённо фыркнул:
– Что за б-бред! Она просто тебе завидует, вот и все. Ты… очень хорошая.
Она покраснела ещё сильнее и робко посмотрела на него.
– Как… ты знаешь?
– Я много разных людей п-повидал, – уверенно сказал он, – покатало меня по фронтам… Ещё до флота служил адъютантом у к-ком-дива артиллерии, часть каждую неделю п-перебрасывали, столько деревень прошли… Приходилось б-бегать с поручениями, припасы организовывать там, харчи на штаб… ну, ты понимаешь?
Она покивала, глядя на него неотрывно. Двадцать три года прожившая в посёлке безвылазно, она слышала в его словах лишь грохот канонады, адское пламя и неведомые, пугающие моря.
– Год назад нам крепко д-досталось, – мрачно говорил он, всё больше, кажется, думая о чем-то своём, – прижали нас в ущелье. Били прямой наводкой по б-батареям, а дизель в тягачах почти закончился… Комдива осколком разрезало, страшно смотреть; наших столько там п-полегло… А всё проклятые с-с-с… с-снабженцы!
Он с яростью грохнул кулаком по столу, звякнула посуда, Марта вздрогнула и отшатнулась.
– Извини… – он успокаивающе поднял руку, – иногда у меня б-бывает… Я тогда подрался с интендантом, не выдержал. Меня разжаловали, сначала в штрафбат, потом до кораблей д-добрался. Ненавижу море, честно тебе скажу. Качка, блевать постоянно тянет… В пехоте проще: ну, упал ты, глядишь – подобрали, врачи уже рядом… А здесь что: полетел за б-борт и…
Он явно хотел добавить непечатное словечко, но удержался.
– А что с ногой? – робко спросила Марта.
– Да ничего. С мостика упал, вот что… П-поскользнулся!
Какое-то время он молча ел суп, вымакивал остатки куском лепёшки. Она почти не притронулась к еде. Про шрам спрашивать побоялась.
– Есть пирог ещё, будешь?
Он посмотрел на неё прямо, откровенно, так, что все обмерло у неё внутри, и руки сделались слабыми.
– К чёрту пирог, – хрипло сказал он.
Утреннее