то мы с мамой падали каждый раз под напором жизнерадостной туши. Мама ругалась, одновременно смеясь, ну и я, конечно, был в полном восторге. Бабушка подбегала к нам и расцеловывала, соревнуясь с ошалевшим от радости псом. Дед стоял рядом и посмеивался, и обычно повторял, что собаку-то не обманешь, она за версту нас чует. Когда все немного успокаивались, папа с дедушкой быстро заносили вещи, а мама с бабушкой шли в летнюю кухню, чтобы приготовить на стол. Я же то хватал что-нибудь и помогал отнести, то убегал послушать разговор на кухню, и снова обратно, спотыкаясь о мечущегося вместе со мной Варана. Когда же все вещи уже были занесены в дом и стол накрыт, мы садились обедать, или же уже ужинать. За столом мы не могли наговориться, а больше всех, конечно, я. Мне всегда было радостно и весело, ведь я понимал, что впереди у меня целое лето, а тогда это казалось целой вечностью. Правда, заканчивалось лето всегда очень быстро почему-то, но кто думает об этом в первый день после приезда? А какие запахи всегда витали над столом… мне кажется, что я до сих пор чувствую их. Свежий лук, зелень, хрустящие огурцы и помидоры, поджаристый картофель с золотистой корочкой и, конечно, бефстроганов – фирменное блюдо деда, которое он подготавливал ещё с утра, а готовил уже при нас, заставляя глотать слюнки в нетерпении. Это сладкое мучение тоже было нашей традицией, поэтому все мужественно терпели, пока дед не рапортовал, что блюдо готово. Мы, распалённые ожиданием, с удовольствием ели сочное вкусное мясо, не забывая о свежих овощах с огорода и жареной картошке, нахваливая их. Притихший Варан сидел в засаде под столом, зная, что все потихоньку будут ему давать маленькие кусочки мяса, стараясь делать это незаметно от деда. Если же он видел это, то притворно хмурился и спрашивал, неужели его мясо настолько плохо, что мы его собаке скармливаем. Все дружно кричали, что мясо изумительное, и тут же получали новую добавку, с которой уже едва-едва справлялись. Мы сидели за столом ещё очень долго, наедались на год, как говорила мама, а потом пили вкусный крепкий чай с бабушкиным вареньем и яблочным пирогом. Папа с дедушкой до пирога успевали выпить несколько рюмок дедушкиной фирменной настойки, женщины же всегда сначала отказывались, но потом за компанию тоже выпивали по рюмке, и в конце концов, раскрасневшиеся и довольные, все начинали петь песни. Я смеялся и закрывал уши Варану, говоря, что он испугается и подумает, что это волки. Рано или поздно он тоже начинал подвывать, чем приводил всех в восторг. Затем, когда жара спадала, поздним вечером мы все вместе рассаживались на нашем большом крыльце и негромко беседовали. Эти минуты я помню особенно отчётливо. Лампочка над крыльцом не горит, чтобы не привлекать к себе комаров и мошкару, и мы сидим в полутьме, кто в кресле, кто на ступеньках, и разговариваем, разговариваем, разговариваем. Над головой, стоит только перевести взгляд с навеса крыльца дальше, на небо, можно увидеть прекрасную реку из звёздной
