В отличие от большинства моих дачных друзей, я не перестал ездить на хутор ни в старшей школе, ни даже в институте. Пусть уже не на всё лето, конечно, но хотя бы пару недель, а чаще и на месяц – обязательно. Часто приходилось слышать удивлённые вопросы, что мне делать в деревне, когда в городе можно время провести гораздо интереснее, и в хорошей компании. Я пытался объяснить, что меня деды ждут, и что ждать им, по сути, больше и некого – родители уже не так легко срывались в длительную поездку, да и работа, другие заботы отяжелили их. Конечно, дедушка и бабушка и сами часто приезжали к нам, и не меньше, чем на две-три недели, а то и месяц, но я ждал всегда именно лета. Ждал этой природы, которая не успевала наскучить мне, ждал радостных улыбок встречающих меня дедов, ждал этого короткого возвращения в детство.
Я и сейчас у их дома. И снова жаркое лето. Вот только никто не встречает меня у калитки, и Варан уже не вертится волчком, поскуливая в предвкушении встречи. Сверкающей красной машины нет ни у ворот, ни в гараже, и даже специальное жёлтое полотенце не висит больше на специальном крючке. Это выясняется после того, как я обхожу гараж и летнюю кухню – непременное место встречи всей семьи за столом во время каждой еды. Варан умер давно, бабушка гораздо позже, а дедушка – вот, совсем недавно. Кажется, прошло немного времени, но куда всё это подевалось? Где весёлое подтрунивание деда, причитания бабушки, какой я зелёный после Москвы, радостный собачий лай… где это всё? Где моё детство и почему я не заметил, как оно утекло куда-то, откуда нет возврата? Дом тоже как-то резко и окончательно постарел. Дед следил за ним, ремонтировал потихоньку, и дом отвечал им с бабушкой взаимностью – кряхтел, стонал, но выглядел ещё ого-го, как и его хозяева, по крайней мере, какими я их продолжал видеть. А теперь он как будто резко сдал, и сразу видно, что никто в нём не живёт и не ухаживает за ним. Дряхлый старик, который себя таким внезапно ощутил, когда из него пропали все звуки, когда ему стало больше не для кого жить. В него я долго не решаюсь заходить. А примешь ли ты меня, дом? Я ведь тоже не чужой тебе, я провёл здесь так много счастливых дней, я бегал по доскам твоего пола, выглядывал в твои окна и громко хлопал твоей дверью. Мне внезапно стало очень жаль его, потому что мы оба потеряли большую часть себя – наших дедов. Дом тот, и не тот в то же время. Во сне я смог только дотронуться до двери, а затем уехал обратно. Сейчас я стою тут же, на крыльце. В руках у меня ключи, но я снова никак не решаюсь открыть дверь в своё ушедшее детство. Оно ушло не с годами, а с бабушкой и дедушкой, и только сейчас я это понимаю. Слёзы щиплют мне глаза, но я всё же с огромным