«представление о сверхмогущественной и опасной личности, по отношению к которой можно было занять лишь пассивно-мазохистскую позицию, которой нужно было отдать свою волю и быть с которой наедине, „попасться на глаза“, казалось рискованным предприятием. Только так мы и можем представить себе отношение отдельного человека первобытной орды к праотцу. Как нам известно из других реакций, отдельный человек сохранил в различной степени способность к оживлению столь давних положений».
Можно резюмировать, что Фрейд понимает любовь как порождение «кривого зеркала» поля Эгосистемы, и что спецификой такой «любви» будут отношения садомазохизма, господства и подчинения, «взаимной пытки», как писал Пруст. Именно поэтому Фромм пишет, что Фрейд, правильно разгадав существо патологической связи, был в корне неправ, определив эту связь как здоровую любовь. Для нас уже очевидно, что иначе не могло быть, поскольку Фрейд понимал поле Эгосистемы – как истинную психику человека, и не видел таким образом фундаментальной, истинной сути человека, его живого и здорового «Я».
Наконец, биологизм Фрейда заставляет его объяснять все механизмы психики биологическими инстинктами. И Фромм и Маслоу глубоко возмущены, что Фрейд объясняет источники нежности людей друг к другу (любой нежности, дружеской или эротической) половым влечением или его сублимацией. В отличие от Фрейда оба эти автора убеждены, что напротив источник нежности – психический, он происходит из «братской любви», а половое влечение и его эффективность будут зависимость от того насколько люди способны на человечность, на сколько велик в них потенциал нежности к своим собратьям независимо от эротического влечения.
Маслоу пишет по этому поводу в «Мотивации и личность»:
«Я готов утверждать, что фрейдовская тенденция отождествления любви и секса глубоко ошибочна. В лекциях Фрейда (в цитате Хичмана) можно найти высказывание о том, что взрослая любовь – это повторение любви младенца к матери: „…кормление младенца грудью можно принять за модель любых отношении любви… Обретение любви есть не что иное, как ее возвращение“. Однако из всего сказанного им по поводу любви самое широкое распространение и признание приобрел тезис о том, что нежность представляет собой половое влечение к запретной цели. Если сформулировать это со всей прямотой, то нежность для Фрейда – не более