…неторопливые тяжёлые шаги.
Казалось, звук их окружает её со всех сторон.
– Пошёл вон отсюда… – Застонав, Стелла схватилась за макушку и, – ещё не совсем хорошо ориентируясь в пространстве, – попыталась поднять веки, которые, казалось, свело судорогой от боли. – Не подходи… скотина…
Наконец, усилием воли она заставила себя распахнуть глаза.
Сомнений быть не могло: медленно, но верно, к ней приближался её противник.
Огромный и обозлённый, он своей широкой спиной практически полностью закрывал тот небольшой проход между стен, в который она так неудачно забежала.
Проход, в котором не должно было стоять этой дурацкой кирпичной стены.
Проход, который стал для неё ловушкой.
Добегалась
Впереди только он: только смерть или увечья, а вероятнее всего, – и то, и другое.
Над головой – тёмное, без единой звёздочки (и без обещанных метеоритов) небо.
Стелла в отчаянии пошарила рукой позади себя в поиске какого-нибудь чуда, которое обычно всегда случается, когда других способов спасения нет.
Ладонь её уткнулась в шершавую прохладную кирпичную стену.
Она провела по ней рукой.
Все.
На этом её путь окончен.
Казалось бы, кроме дикого страха и отчаяния в такую минуту ничего не могло остаться, – и потому Стелла была немало удивлена, когда обнаружила внутри себя новое чувство.
Новое для сегодняшней ночи, но вполне обыденное в ее повседневной жизни.
Злость, – всеобъемлющая, всепоглощающая, – начала стремительно разгораться в ней: от головы до кончиков исцарапанных пальцев.
Страх, несмотря на всю безысходность ситуации, прошёл, уступил место ярости, – такой живой, такой настоящей, что Стелла почувствовала, будто со стороны, как заскрипели друг о друга её челюсти.
– Убью, сука! – Внезапно, ни с того, ни с сего, проорал мужик.
Изо рта его брызнула слюна.
Стелла не шевелясь, внимательно наблюдая за ним.
Он казался громадным в этом узеньком проулке. Темнота не давала хорошенько различить черты лица, но глаза его сверкали очень ярко.
Этот неотрывный взгляд был направлен прямо на нее. Этот взгляд говорит о том, что его обладателю доставит искреннее извращенное удовольствие не просто избить её, но как следует поиздеваться, прежде чем…
Волна гнева накатила на неё сверху, обжигая.
Стелла сжала кулаки так, что суставы хрустнули, и ногти глубоко впились в ладони.
Её ответный взгляд засверкал от бешенства.
Почему, почему он выбрал именно её?
Почему не распущенную девку, подпирающую по ночам стены?
Почему не другую девчонку, – одну из тех, кто вдрызг напивается или принимает наркотики в «Вакханалии»?
Это.
Несправедливо.
Это