– А в деревне люди знают даже собак и коров, знают, кто у них хозяин, да еще много чего знают из личной жизни этих хозяев.
Казалось, что холодный ветерок долетел до старика, н он закрыл окно, облокотился на, подоконник, перевел дух: у него снова начинался приступ кашля. Касем помог ему сесть, и тот снова принялся впрыскивать себе в горло лекарство, потом долго и слабо кашлял, а когда кашель стал утихать, он сказал, еле выдавливая из себя слова:
– Мне не подходит морской воздух. В деревне я чувствую себя гораздо лучше.
Касем не расслышал его слов, но согласно кивнул. Он и представить себе не мог, как еще дух держится в этом немощном и изможденном старике. Сколько настоящих богатырей распрощались с жизнью из-за гораздо менее опасных болезней, чем та, от которой страдал его дядя.
Старик продолжал:
– Я хочу спросить тебя об одном человеке… Не говори мне, что ты его не знаешь – он один из самых важных и заметных людей в столице. Известный, богатый, многим помогает…
– Да? Кто же это?
– Хадж аль-Мансури.
– Аль-Мансури? Ах да, аль-Мансури, я о нем много слышал, это очень богатый человек, но я с ним близко не знаком. Я видел его всего лишь раз или два.
Старик, казалось, рассердился на слова Касема:
– Ты с ним близко не знаком? Как же так? Он же наш родственник. У нас с ним близкое родство. Надо, чтобы ты с ним познакомился, это будет очень полезно для тебя. Как это ты провел годы в столице и ни разу не удосужился связаться с ним?
Касем был сильно удивлен:
– Так вы говорите, дядя, что он наш родственник?
Старик уверенно ответил:
– Да. И ты должен знать это, а он меня хорошо знает. У нас общий прадед. А дед его был факихом, учил детей Корану. Сам он вначале был бродячим торговцем, познакомился с семьей, которая взяла его в учителя для своих детей в Рабате, здесь он женился и обосновался. И до недавнего времени, пока жив был мои отец, аль-Мансури и его отец часто навещали его во время урожая. Его отец был торговцем зерном, а сам аль-Мансури – нынче такой богатый и влиятельный – был тогда юношей не старше моего сына Салиха или твоего брата Ибрагима… Ибрагим, правда, будет повыше ростом. Я был намного младше аль-Мансури… После смерти отца он перестроил всю торговлю и разбогател. Он навещал нас раз или два после смерти отца, но все же в любом затруднительном положении он всегда был нам поддержкой, как в борьбе за землю, в той самой, жертвой которой пал твой отец.
Старик помолчал немного, пристально вглядываясь в Касема, словно желая убедиться в чем-то:
– Рассказывала тебе мать о том, как умер твой отец?
– Да. Говорила.
Старик заметно погрустнел и продолжил:
– В этом деле с землей мне помог только аль-Мансури, ведь они хотели отнять у меня всю землю, как поступили со многими. Я отправился к аль-Мансури, не знаю, как это я вспомнил о нем в тот момент, а у него была сильная рука среди французских властей в столице. Он дал мне письмо, с которым я отправился к здешнему французскому коменданту,