Старик перебил ее:
– Боже сохрани, не вспоминай об этом. Ты сама благодать. С тех пор, как мой покойный брат женился на тебе, в наш дом сошла божья милость, ты из благородного рода, поэтому я и выбрал тебя для своего брата.
А Фатима опять принялась взволнованно повторять:
– Все вашей милостью, все вашей благодатью.
Касему показалось, что он впервые видит мать по-настоящему счастливой… О Аллах, а если бы он женился на ней после смерти отца? Как похожи они сейчас на двух молодцу людей, представляющих картину былой любви с фальшивыми лицами, а в душе Касему слышался слабый рыдающий голос матери: «… Я бежала не от деревни, совсем не так – а от твоего дяди, да, от твоего дяди… Он хотел жениться на мне после смерти своего брата».
Касем видел, как радостное волнение все яснее вырисовывалось на лице дяди. Интересно, о чем думает сейчас этот больной немощный старик? Какие мысли вызвали в его душе эти слова? Ибрагим по-прежнему стоял, не двигаясь, посреди комнаты, не в силах побороть смущение, потом, взяв стакан чая, собрался уйти на кухню. Дядя заметил это и спросил его:
– Разве ты не присядешь с нами?
– Уж такой он у нас, хадж Али, – вмешалась мать, – он почти никогда не садится с нами.
Старик что-то пробормотал себе под нос.
Не прошло и минуты, как с кухни послышалось «ах!» и звук разбитого об пол стекла. Мать попыталась подняться, но Касем усадил ее и сам пошел на кухню. Ибрагим был испуган и расстроен, осколки стакана были рассыпаны по полу вокруг него. Касем ободряюще потрепал его по плечу:
– Стоит ли так расстраиваться из-за какого-то стакана. У Ибрагима язык не слушался его:
– Да не в стакане дело. я вдруг почувствовал, что у меня закружилась голова, и я весь задрожал.
Касем перебил его, понимающе:
– Не волнуйся. С нами со всеми иногда такое случается. Лучше соберем осколки.
Когда они убрали осколки, Касем взял Ибрагима за руку и повел его на семейный совет, он приказал ему, но в голосе его чувствовалась симпатия и любовь к брату:
– Посиди о нами. Ведь ты уже мужчина, а это – твой дядя.
Юноше казалось, что от волнения у него в груди клокочет вулкан. Он, согнувшись, присел на циновку у двери к потупил взор.
Касем протянул ему стакан с чаем:
– Пей. Когда пойдешь работать и разбогатеешь, купишь много стаканов, не то что один.
Сказав это, он засмеялся, пытаясь развеять грусть, окутавшую лицо его брата.
Мать стала бледнеть, оживление постепенно исчезло с ее лица, а старик сузившимися глазами так и сверлил юношу, словно хотел узнать, что творится у того в голове.
Касем произнес бодрым голосом, стараясь изменить тему разговора:
– Вы ужо начали экзамены?
– Нет. Через неделю, – ответил Ибрагим, быстро взглянув на брата и тут же опустив глаза.
– Надо, чтобы ты хорошенько подготовился, – продолжал Касем.
Ибрагим