– …Он вообще ничего так парень, да? – задумчиво спросила Алька, возвращая на стеллаж очередную просмотренную кипу.
– Да, он клевый. Бабник, конечно, но это уж мы все по мере возможностей, – усмехнулся Артур.
Несколько дней спустя Алька вышла в обед из своего добровольного заточения купить чего-нибудь на зуб и прогуляться. Было самое начало июня, свежий солнечный день с легким ветром с моря. Больничный киоск она не любила, ближе всего из общечеловеческого был ларек на остановке, где помимо сигарет, алкоголя, газировки и шоколадок недавно начали торговать пирожками. К пирожкам она и направилась, миновав проходную медсанчасти. Внезапно ее окликнули, и Алька даже не сразу узнала в припарковавшемся на той стороне улицы мотоциклисте аспиранта Терешонка. Она остановилась и увидела, как тот, убедившись в столь неожиданном и удачном совпадении, развернулся против правил и подрулил к тому самому ларьку на фырчащем стареньком «Урале» с коляской.
– Ничего себе! – радостно приветствовал ее он. – А я-то думал, фамильяр твой заливает про больницу.
– Кто заливает?
– Неважно. Мы тут закупаться поехали, и вот, думаю, проеду мимо больницы, посмотрю хоть, на что ты нас променяла, – он засмеялся, скрывая неловкость.
Как ни странно, побыв некоторое время без людей, начинаешь легче считывать их реакции, – подметила про себя Алька.
– А ты на обед вышла? Хочешь, проедемся до пекарни, мы там всегда вкуснющий местный хлеб берем. И мелкая выпечка у них есть, уж получше, чем здесь. – Он кивнул на пирожковый ларек.
– …А что, Смирнова, нравится тебе Каркуша? – Медведев догоняет