– Есть вероятность, хоть и не очень большая, – честно ответила Алька. – В поселке сказали, что в конце той зимы рыбаки сняли со льда солдата какого-то… ну, военнослужащего, на нем только штаны были. И отправили по скорой в эту медсанчасть. А я два года назад только до Рамбова больницы обзвонила, мне и в голову не пришло, что они его так далеко могли завезти.
– С такой же вероятностью можно было больницы с той стороны залива обзванивать… – буркнул Артур. – В Финке, то есть. Не, во дела! Нет предела человеческим возможностям. Давай, что ли, я тоже тут с тобой покопаюсь, не чужой человек все же.
Артур присел на корточки и взял со стеллажа старый журнал с сырыми потеками и пятнами плесени, кое-где уже съевшей целые страницы.
– Антипова А. П. 38 гинекология уд… Смирнов Г. С. 27 а/р смерть 02.04.200*… – прочитал наугад. – У тебя еще мозга за мозгу не заходит от обыденности людского страдания?..
– Нет, здесь это как раз философски воспринимается, примерно как читаешь списки пострадавших в какой-то столетия назад отгремевшей битве. К тому же я напрямую не сталкиваюсь почти, разве что перекинут иногда на другой участок, на травму там или хирургию лестницу мыть, палаты мне не дают… там иногда выходят люди без ног-рук или без глаза, или вообще практически без лица. А бумажки они и есть бумажки. Расскажи лучше, что там у археологов, – Терешонку Нобелевскую премию дали уже за церу эту или что у них там положено?
– Язва ты, – довольно хмыкнул Артур. – Ну, слушай…
К приезду телевизионщиков неяркая природа юго-запада Ленобласти словно специально принарядилась. Выглянуло солнце, сильный ветер накануне разогнал плотный серый покров, и в синем небе закурчавились величественные бело-голубые тучи, похожие на паруса сказочных кораблей. Где-то вдалеке шумело море, и немного успокоившийся с ночи ветер гнал белые барашки по яркой сизо-голубой воде.
Данька выдает заливистую трель на губной гармошке, носок его ботинка увлеченно лохматит покрывающие землю опилки вперемешку с грубым песком. Серый тоже бьет копытом, нервничает, Варька недовольно косится на начальство. Даниил Андреевич примирительно отнимает гармошку от улыбчивых губ, спрашивает:
– Варь, а, Варь?
– Чего вам?
– Хорошо я на коне выгляжу?
Варвара дипломатично молчит.
– Ну, не Чингисхан, но смотреть можно.
– Чего-чего? – смеется лейтенант. – Почему Чингисхан? Как так смотреть можно? – напрашивается на комплимент Даниил Андреевич.
– Ну, хорошо, нельзя. Чингисхан потому что косой.
– Я не косой, я раскосый. И то слегка. Некоторые еще говорят – узкопленочный. Так что, значит – нельзя?
– Можно, но лучше не надо.
– Ты хочешь сказать, что плохо? – с угрожающей ноткой