Мы выехали ранним утром, как обычно делали это изо дня в день. Свершилось! Наконец-то я на пути к свободе и спасению от ненавистного замужества! У меня было отличное настроение, я с нетерпением ёрзал на спине у своего хоррга. Лу буквально объедалась моими эмоциями, а Спирит, разделяя мою радость, то и дело пытался сорваться в галоп, вскидывая голову и взвизгивая от избытка чувств.
Через два часа в доме одной довольно молодой вдовы того самого поселения, где проходили тренировки, произошло моё преображение. Думаю, братика с ней связывала любовная интрижка, иначе как объяснить то, что её дом стал местом сбора всех необходимых для похода вещей? Да и посматривала она на Бериса слишком… плотоядно.
Эта добрая женщина обрезала мои волосы так же, как они выглядели у брата – чуть ниже мочки уха. Длинные волосы позволялось носить лишь высокородным олиям, а брат и теперь уже я – смески. Она же покрасила их, оставив лишь прядь родного синего цвета. Мои длинные ресницы женщина чуть укоротила маленькими ножничками и помогла перебинтовать грудь. Затем она удалилась, а я остался ждать.
По моим ощущениям прошло не менее получаса, когда Берис вошёл в комнату, предварительно постучавшись в дверь.
– Ты готова? – спросил он, почему-то избегая смотреть мне в глаза.
– Давно готов, – ответил сердито, потому что подозрительно покрасневшие губы выдали его с головой – нашёл время амуры крутить, кобелино.
Брат окинул меня внимательным взглядом и, видимо, остался доволен моим видом.
– Ты прав, братишка, – усмехнулся он. – Мне надо привыкать к тому, что ты теперь парень, и обращаться соответственно. Пошли, нам надо убраться подальше до того, как все заметят наше слишком долгое отсутствие.
И только сделал шаг в сторону двери, как вдруг дикая боль резанула по низу живота. Вскрикнув, я потерял сознание.
Отступление 2. Метка
И вдруг… О эти «вдруг»!
Как они играют человеком.
Валентин Пикуль
Луч утреннего солнца коснулся бледно-голубых волос, разметавшихся по подушке. Сегодня ничего не напоминало о той страшной болезни, когда Амитсами́н сутки