Наконец Родригес отложила карты в сторону и подняла на Оливию свои пронзительные глаза.
– Ваша дочь попала в аварию и сейчас её душа не с ней. Она будет метаться между «там» и «здесь», возвращаться к ней время от времени и снова уходить обратно. Ждать придётся долго, но ваша девочка окончательно очнётся через какое-то время. Ждите. Надейтесь. Молитесь.
– У Джоан перелом позвоночника, она сейчас в коме. Моя дочь сможет ходить? – не удержалась от вопроса миссис Такер, с надеждой глядя на сидящую перед ней женщину.
Та сжала губы и сердито посмотрела на посетительницу.
– Я сказала всё, что мне открылось.
– Спасибо вам, что дали надежду. До свидания, – сдерживаясь, чтобы не расплакаться в голос, произнесла миссис Такер и положила на край стола купюру.
Женщина вышла на улицу и села в машину. Только там она дала волю слезам. Водитель с сочувствием смотрел на миссис Такер в зеркало, но молчал, зная, что ей надо выплакаться и успокоиться, а любые произнесённые им слова лишь спровоцируют новый поток слёз. И действительно, через некоторое время женщина перестала всхлипывать, вытерла платком глаза и сказала уже твёрдым, решительным голосом:
– Энди, отвезите меня, пожалуйста, в больницу.
Глава 8. Ристра́к*
Бастарды растут быстрее, чем обычные дети.
Мартин Джордж
Рэймонд Ричард
И вот мне стукнуло четырнадцать. Папа́ закатил пир горой, где присутствовала пропасть народа. Снова прибыл представитель от асора, снова он привёз кучу подарков и художника, дабы он написал мой портрет, чтоб, значит, ампиратора не приплющило, когда он через год таку красу ненаглядную узрит при личной встрече. Про «красу ненаглядную» совершенно не стебался, честно. Я, как мужчина, мог оценить свой выстраданный новый облик, доставшийся Сине от папы с мамой, но чуть было не угробленный мачехой.
Сина, то есть я, была красавицей даже по меркам этой расы. Если честно, в такую девушку сам бы влюбился без памяти, но раз теперь она – это я, то в себя влюбляться мне не резон. Нарциссизмом никогда не страдал и страдать не собираюсь. К тому же, изменения, что происходили с телом, плавно, постепенно и практически незаметно превратили моё лунообразное лицо в милое личико с тонкими аристократическими чертами и глазами миндалевидной формы с радужкой очень красивой, неоднородной по цвету, малахитовой гаммы. Ресницы оказались тоже длинными и прямыми, просто раньше они утопали в толстых щеках, как и сами глаза. Тёмный ультрамарин блестящих, ухоженных локонов, собранных в замысловатую причёску со спускавшимися на плечи прядями, украшала диадема из редкого драгоценного металла ярко-серебристого цвета с голубыми искрами, что ценился выше золота. Камни в диадеме – бледно-голубые и зелёные, аналоги наших изумрудов и топазов. Прямые, вразлёт, брови, как и ресницы, не синие,