– Да стой ты, черт тя дери! – Меня хватают за плечи и поворачивают вокруг оси. От неожиданности темнеет в глазах, и я машинально хватаюсь за телефон. Меня научил этому парниша из больницы: для уверенности всегда надо ухватиться за что-нибудь.
– До тебя не докричишься.
Помню, как совсем мелким впервые увидел помехи на ТВ. Серые точки мигали в цифровом вихре. Я было решил, что это нарочно, что это передача такая, пока отец не объяснил мне. Головокружение ощущается точно так же. Чтобы разогнать мельтешение перед глазами, приходится часто и быстро моргать.
Надо мной нависает Леша. С той драки прошло несколько дней; у Леши ссадина во всю скулу, но, как ни странно, цел нос. Вдруг я замечаю, что у него очень красивый прямой нос, словно вычерченный углем – уверенной, твердой линией. Будет жалко, если на одной из стрелок этот нос таки сломают.
Леша разжимает пальцы не без брезгливости; наверное, я кажусь полным придурком.
– Чего тебе? – бормочу я.
Иногда мне хочется быть злым и высокомерным, оглядывать бывших друзей с презрением, отвечать с подчеркнутой неохотой. Хочется всем видом говорить, мол, я пережил больше, я знаю больше, я знаю такое, от чего у тебя волосы бы лезли клочьями. Но у меня самого лезут волосы, я боюсь повышать голос и никогда не вступаю в спор. И я бормочу, отвожу глаза, не снимая с головы капюшона. Меня от себя тошнит.
– Куда идешь? – спрашивает Леша.
– Не знаю. Шататься по городу.
– Я с тобой.
Это не вопрос, а утверждение. Он с такой непринужденностью решает за нас обоих, что я не противлюсь. Может, я даже рад в глубине души: самый классный парень параллели не гнушается моей компанией. Вообще-то терпеть не могу самоуничижение, но сам же ною по любому поводу. Надо что-то сделать с собой наконец.
– Слушай. – У него широкий шаг, и ему тяжело идти со мной вровень. Он сбавляет ход, чтобы я не отставал. – Ты, получается, знаешь, что за штука этот феназепам?
Вот оно что.
– Знаю.
– И что это? Как работает там, для чего вообще нужен?
– Инструкцию прочитай. – Но все это кажется мне слишком чудным. Я поднимаю глаза на Лешу, а тот смотрит на меня с обезоруживающим недоумением. – Так ты не себе брал?
Он хмурится:
– Я же говорил, что матери! Она просила достать, ну, я почитал немного в Интернете, вроде нормальная штука. Но сейчас думаю, может, не стоило, вдруг это херня полная, типа герыча.
– Не думай, я давно его пью и…
– Так я, на тебя насмотревшись, и решил уточнить!
Он разражается хохотом. Смеясь, Леша запрокидывает голову, его смех по-детски неприкрытый и искренний. Вместо того, чтобы обидеться, я улыбаюсь и успокаиваю:
– Если правильно принимать, все будет нормально. От бессонницы помогает. От всяких там навязчивых мыслей, ну, и от тревоги.
Помогает, когда спирает дыхание. Когда кажется, будто