страх на ощупь, прикасаясь к нему, словно к чему-то живому. Вытягивая руки вперед, мне лишь хотелось понять его, увидеть, в каком обличии оно явится ко мне на этот раз. Мои глаза были закрыты, но я узрел ту картину, которую должен был увидеть. Это место было для меня столь знакомым, что оглядываясь по сторонам, я мог предвидеть каждую мелочь, встречающуюся на моем пути. Здесь всегда было так тихо, что каждое мое движение могло вызвать волновой эффект, и вся та гармония, которая царила здесь ни одно десятилетие, превратилась бы в очередной неправдоподобный миф. В этом темном и глубоком лесу, где солнечный свет пробивается сквозь деревья, освещая дорогу из мха и насекомых, стояла старая лошадь. Она была такая высокая, что ни один человек не осмелился бы забраться на нее. В ее больших глазах, в которых свет отражался лишь тогда, когда она поворачивалась к нему лицом, я чувствовал тревогу, которая трепетала в ее огромном сердце. Я слышал, как быстро оно стучало, словно через несколько секунд, разорвав лошадь на части, оно должно было вырваться из ее тела, убив животное так же быстро, как и вознаградив ее жизнью. Она стояла на месте, поднимая свою голову вверх, как будто что-то мешало ей сделать заветный шаг вперед. Посмотрев на ее ноги, я увидел, что лошадь утопала в грязи. Тело, которое сливалось воедино с поглощающей ее землей, погружалось все ниже и ниже и было такое чувство, что даже тьма, не покидавшая эти места на протяжении многих поколений, пыталась забрать животное с собой. Всматриваясь в глаза размером с неспелое яблоко, я чувствовал боль, разрушающую это существо изнутри. Всё, на что я был способен, это смотреть, как она медленно уходит под землю, словно в ней находилось то, что так давно хотело овладеть несчастной лошадью.
Я очнулся лишь тогда, когда понял, что полностью ушел под воду, и, вынырнув из нее, начал жадно глотать воздух, крепко держась за края ванной. Видение было столь устрашающим, что мое сердце до сих пор колотилось от страха, хотя, возможно, всему виной была моя незапланированная попытка суицида. Здраво взглянув на ситуацию, сложившуюся со мной, было странно осознавать, что я боялся потерять человека, который уже умер. Ее присутствие в моей жизни являлось главной причиной моих беспокойств, и, более того, лишившись той красоты, которой она была наделена, я вновь буду плыть по течению, несущему меня в пропасть. Я не мог допустить того, чтобы она начала разрушаться на моих глазах, словно предмет искусства, подвергшийся влиянию времени. Мне никогда не услышать ее голос, который мог бы озвучивать лучшие композиции, написанные задолго до ее появления и мне никогда не узнать ее характер, с которым мне, возможно, было бы трудно смириться. Всё это было для меня недоступным, но, несмотря на это, я почувствовал что-то внутри себя, что-то, что люди привыкли называть «любовью». Мне не нужно было большего – я просто хотел сохранить то, что у меня есть и то, благодаря чему мне посчастливилось сдвинуться с того места, на котором я так долго находился.
