– Я, блядь, ебнусь скоро от всей этой хуерги, – Тайга подвела некий промежуточный итог в своем приговоре человечеству, залпом допила кофе, сунула мне в руки крышку от термоса и, не прощаясь (она никогда не прощалась), направилась прочь из перехода.
Я посмотрел ей вслед, а затем впервые за вечер коснулся струн. Все мне не нравилось, от холода моя дешевая гитара звучала отвратительно, да еще привычно заныли пальцы. Я проиграл вступление к «Кронштадту» Щербины, потом повторил его – все было не то и не так.
Вести о вас и о вашей богемной жизни теперь изредка доносятся до меня, и все более мнится мне, что это прекрасные сказки о мире бессмертных и беззаботных, ныне мною отринутом. Ваш полет высок. Мой же удел – вечное странничество, ибо лишь оно, верю, даст мне ответы, которых я так ищу. Я буду мерзнуть в переходах и задыхаться в квартирах, выслушивать проповеди невежд и исповеди распутниц и искать в этом соре правду о времени и о нас. Прошу вас, не отвечайте на это письмо.
19 Les enfants terribles
Женя с Ирой. Сидят на диване напротив нас, злые и веселые одновременно, словно Пол и Элизабет из «Ужасных детей» Кокто, которыми вдохновлялся Адэр. Потом по сценарию Адэра Бертолуччи снял своих великолепных «Мечтателей», и вот мы вдвоем уже сидим в кино на ночном сеансе, и блики экрана отражаются в обсидиановых глазах Княжны. Кажется, она захвачена фильмом, но ее правая рука заставляет меня радоваться, что зал вокруг пуст. Нас обволакивают нежные скрипки и холодные виолончели Филипа Гласса, того самого, который написал оперу по роману Кокто, и чью музыку использовал в своих фильмах Звягинцев, сыгравший Автора в пьесе по «Игре в классики» Кортасара. Женя пытается подсадить Иру на мате, забавно ворча, что его теперь не продают в аптеках, а Ира не дает спуску, совершенно серьезно намереваясь устроить дегустацию коктейлей по рецептам Ерофеева. В наш мир изредка заглядывает стрельнуть сигаретку Игорь Петрович: к нему приехал в гости старый приятель, бывший ударник «Арии». Глядя на нас, пьяных от счастья, он улыбается и уходит, тактично прикрывая за собой дверь. Княжна рассказывает о Париже, где никогда не была: там туман над Сеной и Мане разыскивает по улицам порочных красоток для своих шедевров, чтобы и дальше дразнить императора. Женя рассказывает о Париже, где был пару раз проездом: на бульваре дю Тампль он подрался с пьяным негром. Мы засыпаем, кто где, и мне снится Париж, и Клуб Змеи, и Собор с Маятником Фуко, а потом я просыпаюсь, за окном белый день, и тянет холодом по полу. Ира с Женей ушли в Новый Свет, я переношу Княжну на кровать, задергиваю шторы и готовлю кофе, в зернах закончился месяц назад, сыплю в кружки из банки с желтой наклейкой «Две по цене одной». Счастье.
20 Самая обыкновенная
У Лены жила золотая рыбка. Самая обыкновенная, в круглом аквариуме. Это был подарок родителей, когда те раздумывали,