21 I’ll make you crawl
Безбожное количество кофе. Сливки длительного хранения кончились, молоко прокисло, выходить из дома было лень. Пили черный.
Никогда бы не познакомился с Шэрон Ковач, если бы не заказ местного драмтеатра. Там ставили пьесу какого-то полусовременного немца, и ее «Пятьдесят оттенков черного» стала лейтмотивом спектакля. Нужно было сделать хороший русский подстрочник с переводческим комментарием на пару-тройку смыслов вглубь, так как старый тертый режиссер страховался от любого намека на преследуемое по закону.
Я запустил присланный завлитом клип и обомлел. Откуда в Голландии появилась эта некрасивая, до мозга костей гениальная девушка с дикой среди мельниц и тюльпанов балканской фамилией? Напевы и ритмичное хлопанье в ладоши уносило куда-то в Луизиану, где чернокожие баптистские общины шлют госпелы разбухшим муссонным небесам, экстатически познавая распятого на кресте бога. Мурлыкающий голос Шэрон заставлял вспомнить Нину Симон.
Сама же песня оказалась абсолютно безвредной: речь шла о женском доминировании с легким налетом садо-мазо. Никакого оскорбления чувств, посягательств на святыни, разжигания. Экстремизм, если и был, то исключительно половой.
На подстрочник ушло пятнадцать минут, на комментарий – полтора часа. За работу я получил шестьсот рублей. Хватило на две бутылки вина по акции.
22 Одно предательство
– Ика, ты сама-то от себя не устаешь? – Княжна закончила цедить сгущенку в свой кофе и слизнула остаток с носика бело-синего пакета.
За окном стоял редчайший вечер, когда на небе висят солнце и луна, а уличные фонари еще не бьют по глазам. Ира сидела на своей кровати, причудливо скрестив ноги, и задумчиво щурилась. Княжна в очередной раз поразилась, какая она все-таки тонкая и гибкая. Как змея, только глаза большие и черные.
– Еще одна лекция о вреде цинизма для цвета кожи и женской витальности? – наконец спросила Ира.
– Что?.. Нет! Просто, блин, тебе и тридцати нет, а ворчишь не хуже Игоря Петровича. А стоит мне или Женьке что-нибудь сказать, сразу огрызаешься. Мир же – он большой, и он лучше, чем тебе кажется, ну!
Ира отчаялась побороть куриную слепоту и щелчком спустила очки со лба на нос. Взгляд ее, насмешливый и внимательный, сфокусировался на Княжне, которая сейчас нерешительно улыбалась, глядя в ответ:
– Маш, ну я хотя бы на антидепрессантах никогда не сидела. Хотя, помню, маман хотела упрятать меня в дурку. Но это так, давно еще, в детстве. Я ее почти простила.
Княжна перестала улыбаться:
– Тогда что с тобой? Ты с переезда сама не своя. Один раз, – Княжна поставила кружку и чуть подалась вперед. – Один раз ты хоть капельку ожила, когда Ленка зачем-то приходила.
Она откинулась на спинку кресла, присматриваясь к собеседнице, готовая заметить хотя бы тень улыбки