За окном светило тёплое апрельское солнце, не часто баловавшее прибрежную тайгу. С моря, неспокойного в это время, обычно тянуло серую хмарь, но в этот день небо было ясным и безветренным. Дед Тимофей только вернулся из тайги, закрыл в сарае собак, чтобы, не дай бог, не убежали на какую-нибудь собачью свадьбу, время располагало к тому, и принялся за хозяйство. Как всегда за зиму вокруг дома набралось много ненужного, и с раннего утра до позднего вечера он занимался наведением порядка во дворе.
Он сидел, ещё не остывший от работы, поджидая, когда согреется на плите вода в чугунке. Глядя за окно, он высматривал постоялицу – было то самое время, когда она приходила из лагеря. По тонкому силуэту он сразу узнал Ядвигу, было заметно, что девушка спешила.
– Что стряслось, дочка? – спросил Тимофей, когда она вбежала в дом. Взгляд девушки был растерянным, а глаза говорили о том, что она недавно плакала. Старик отставил пустую кружку и поднялся. Ядвига, казалось, не услышав его слов, прошла к себе. Он не стал тревожить её, понимая, что работа отнимает много сил, и прошёл во двор, в доме было жарко от натопленной печки. В сарае скулили собаки, просясь гулять, но было не до них. Поведение постоялицы озадачило его. Зайдя снова в дом, он постучал по перегородке. Ядвига сидела на топчане и смотрела в пустоту.
– Ну, рассказывай, что случилось. Не держи в себе, вижу, что у тебя стряслось что-то.
Когда она рассказывала о происшествии на пилораме, он молча сидел напротив и только кивал, словно соглашался.
– Всё это странно, очень странно. Три года человек работает, а тут зазевался. Странно. Хорошо бы глянуть его. Говоришь, отхаркивает кровью. Видать, лёгкие ушиб, а может и рёбра поломал. Бревно не шутка. – Узнав всё что можно, дед Тимофей поднялся и стал одеваться. – Пойдём к твоему больному. Если ты так расстроена, то и мне не до чая. Пропустили бы за ворота, вот задача.
Когда они подошли к воротам лагеря, было уже сумрачно, сверху на них поглядывал из будки часовой, охранник у ворот долго и с неохотой выслушивал Ядвигу, а затем исчез, закрыв за собой калитку. Сквозь колючую проволоку было видно, как он лениво прошёл в дежурку и там так же что-то долго объяснял другому военному. Вскоре этот другой выскочил и резво пошагал в сторону офицерского барака.
– Не быстро здесь у вас, – сказал Тимофей, наблюдая за действиями охраны. – А с другой стороны, куда им спешить? Служба быстрее не покатится, и срок тоже.
Наконец, их пропустили. В медпункте, в приемном покое на кушетке лежал заключённый с серым как льняное полотно лицом и с высохшими в уголках губ потёками крови. Когда Тимофей увидел, что это азиат, то слегка растерялся. – Нерусь? Как же он угодил сюда? На татарина