– Что задумался, япона мать. Не горюй Мишаня. Время летит быстро, – сказал, подсаживаясь Юрьян, после того, как очередное бревно отправилось в пилораму.
– Завтра ты уедешь, – сипло отозвался Синтаро.
– Завтра… Дожить ещё до этого завтра. На фронте так не желал свободы, как сейчас. Не поверишь, но мне жаль всё это оставлять. Сам не пойму, почему так. Но ей богу жаль. Ещё вчера проклинал, а нынче сердце заныло. Ночью глаз не сомкнул, вспоминал. Прикипело, понимаешь. Гляжу на проволоку, и тоска берёт. Вышка вон, часовой, бедолага. Тоже домой хочет. А уедет, тосковать будет. Всё это для нас как урок.
– Так Ли Вей говорил.
– А, китаец твой крещёный.
– Ли Вей умер, он утонул, – сказал Синтаро. Юрьян некоторое время молчал, но по его целеустремлённому взгляду в пустоту было видно, что он чем-то занят. – Ну думаю, – наконец-то отозвался он. – Нет его там.
– Ты когда так говоришь, мне становится страшно Юрьян. Как ты можешь заглядывать туда?
– Всё рядом с нами Миха.
– Вы, русские странные люди. Ядвига, Печёнкин, даже Векшанский. Я его больше всех боюсь, даже больше Холодрыги. Мне непонятно, вы такие разные, но в то же время похожи.
– Разговорился ты, братец. Складно гутаришь по нашему, а?
– Не смейся, я правду.
– Твоя правда, Мишка. Странные мы. Огребли полземли, и никто нас разгрызть не в силах.
– Почему так? Чем вы лучше других?
– Сила над нами. Ты здесь, со мной, значит над тобой тоже она.
– Что за сила, Юрьян?
Глаза Юрьяна горели от радости. Это был его последний день в лагере, и то, что он говорил, совсем не вязалось с молчаливым угрюмым человеком. Перед свободой он сбрил бороду, взяв напрокат у Зверькова бритву, и теперь смотреть на него было до удивления странно. Синтаро не узнавал своего старшего товарища. За эти годы он так сроднился с Юрьяном, что Изаму даже стал ревновать. И сейчас, когда они сидели и разговаривали, Изаму лишь поглядывал в их сторону.
– Свет. Наш мир называют белым светом. И он такой и есть, запомни это, парень. Будешь держать в себе хоть каплю его, тогда тебе не важно, где ты, в России или в Японии, или ещё где. Твой дом это свет. Посмотри на людей вокруг. Если бы не свет, разве выжили бы они в таких условиях? Мы все сеятели света по природе. Но животы наши забиты всегда дерьмом, а головы страхом. Живём как во тьме, и потому гниём заживо. Вот ответь, на твоём флаге что нарисовано?
– Солнце.
– Вот видишь. У нас одна природа, а ты говоришь, русские. Конечно, русские. И ты уже наполовину русский.