–Да ну, а правда…
Они всё дальше и дальше отдалялись от места побоища, где на земле виднелись капли засохшей крови, а камни, разбросанные по тропинке, служили напоминанием того, что именно в этом месте, сквозь драку и кровь, зародилась крепкая дружба.
***
Дни сменяли друг друга. Один за другим, они шагали в одном бесконечно длинном ряду и постепенно, их размеренный монотонный шаг, прибавил в скорости, да так, что они уже не шагали, а вовсю бежали. Настолько быстро, что Артур был не в силах за ними угнаться и, в конце концов, он потерял времени счёт. Но, по правде сказать, ему без времени стало легче, а в таком беззаботном, безвременном и безграничном состоянии, он и не заметил, как пролетело полгода.
Такая вещь, это время, беспощадная, местами справедливая, а местами и нет, но хуже всего, это время потерянное напрасно, а на что оно потеряно никто не знает, да и не узнает, это же время, мы его постоянно на что–то тратим.
Вот и Артур не знал, на что он истратил лишний часик времени, а не знал он того, потому, что потерял ему счёт, но от того ему хорошо, нет времени, никуда не надо торопиться, бежать, а затем убегать. Когда есть время, все чего–то ждут и правильно, ждать всего чего–то или кого–то надо, но надо знать что.
И вот эти потрёпанные жизнью заключённые, тоже чего–то ждали, вот только чего? Может чуда? Или просто–напросто дожидались, когда минует очередной день, а за ним другой, дабы пройти дальше, чтобы приблизиться к свободе, ведь они по–прежнему ждали и верили в своё освобождение. Они шагали изо дня в день, по длинной лестнице, но вместо долгожданной и всеми обещанной свободы, они получали кучу дерьма на огромной лопате, такого пахучего, ох уж и наивный этот народ, заключённые, верить в освобождение, после того, что они совершили, в своей и без того ужасной жизни.
Как я уже говорил, пролетело полгода, хотя по неверным подсчётам Артура, шёл лишь третий месяц или четвёртый, но где–то в этом промежутке, кому какая разница. Ведь эти полгода, он не прозябал, где–то там, на задворках жизни, эти полгода жизни, он дышал полной грудью свободы. Он заглатывал потоки счастья и ласкал ими стенки лёгких и испытывал неимоверное наслаждение, когда понимал, что всё идёт на лад. Конечно, глупо считать, что его жизнь, якобы улучшиться, нет, его жизнь уже никогда не станет прежней, она неминуемо будет катиться вниз, в бездну и когда–нибудь там затеряется, а сегодня, она катилась слишком медленно и давала Артуру иллюзия того, что всё будет хорошо, но плохая эта вещь, давать кому–то иллюзии.
Как я уже говорил, Артур наконец–то приблизил себя к счастью, он, конечно, не полностью обрёл его, однако пару раз вдохнуть того самого счастья, ему удалось. Отношение с Абрахамом были, что ни на есть хорошими, его пребывание в тюрьме, давало Артуру доныне не виданные здесь вещь, например, курительную трубку и табак в придачу. Представьте себе трубку, в месте, где строго настрого были запрещены посторонние предметы. Трубка сама по себе была миниатюрной, не ту, которую вы привыкли видеть у стариков, длинные, закрученные донельзя, эту можно было спрятать в ладони, раз, сомкнул пальцы