Омине уже перед нами. Он улыбается из гостеприимства, из почтения к нам. Он бы не делал этого вне своего дома, такие эмоции наиграны, однако, они не менее ценны. Просто так без причины знать унижаться бы не стала, а это значит, что нас ещё во что-то ставят. Другое дело, что я вдруг начал подозревать, не может ли этот красноголовый быть причастен к случившемуся. Но после нашего разговора все мои выводы должны будут стать лишь пеленой задумчивости, что случается только с особо отчаянными людьми.
– Не стойте на пороге, приглашаю испить со мной чай. Как раз утренний, зелёный чай, заварили мне прекрасные слуги хозяина этого дома.
Уже за столом, промочив руки с мылом, мы поблагодарили за приём и, ни к чему не прикоснувшись, смотрели на Омине, медленно попивавшего из своей кружки этот свежезаваренный чай. Мне нравился запах, но сейчас было дело важней, надо было сообщить ту самую новость.
– Мальчики, вы пейте и ешьте, я сама расскажу господину Омине о том, зачем мы пришли. – Эбби была взволнована тем, что я, как всегда, решил взять всё на себя, но лишь она это подтвердила – свои переживания – как я обратил внимание гентас на себя:
– Омине, ты же с нашим папой управляешь кампанией. Ты ведь должен знать, что происходит?
– Милый мой, – Омине закидывает ногу на ногу под столом, поправляет кружевное чёрное жабо на шее, да отводит свои красные глаза смотреть на чай в расписной кружке. На каждой была ветвь вишни, а на чайничке посередине стола изображался порхавший высоко в небесах дракон. – Ты полон сюрпризов. – Его взгляд хитро и надменно смотрел теперь мне в душу. Его гнев был моим гневом, мой – ему до сих пор неизвестным обстоятельством, пугавшим его из-за молчаливости. – Благодаря моему участию эта кампания всё ещё держится на плаву. Будет печально, если я поменяю своё мнение и при всём замке, при матушке-королеве, выступлю с отрицанием своей здесь причастности. А я могу. Ибо, если это перейдёт за все рамки, мне не сносить головы, как предателю рода. Я пошёл против Роксонии и всех к ней приближенных, лишь бы Теновер смог организовать это перемирие. Глупая идея, но такая рискованная! А риск и выделяться – я очень люблю. – Моё внимание было всё на перстне с чёрным топазом, что Омине то и дело вертел на своём среднем пальце. Наверное, я старался не смотреть в его гневливые, псевдодобрые глаза. Хотя боялся я больше самой его внутренности, того, что он гентас. Серебристые сионы то и дело выглядывали из-под волос. Каждый раз я представлял, как они удушают меня в мёртвой хватке. Я уже планировал, как можно бы было от них защититься самому, обезопасив при том и остальных. Кажется, что я становлюсь слегка помешанным идеей оборонять близких, но как не помешаться в такой момент? Имея за плечами столько бед, мне приходится неутолимо думать о смерти. – Но я всё же не угадаю, зачем вы пришли.